– Я думала, этот день мы проведем вместе.
– Непредвиденные обстоятельства. Изабель, мне надо ехать. Я потом тебе позвоню.
– Но, Адам, ты…
Последние ее слова потонули в шуме двигателя «вольво». Изабель оставалось лишь провожать глазами машину Адама и недоумевать.
– Черт! Как я все это потом объясню? – поморщился Адам.
– Расскажите ей правду, – предложила Кэт. – О чем-то она уже догадывается. Во всяком случае, мне так кажется.
– Изабель? Догадывается? – хмыкнул Адам. – Во-первых, Изабель старается не знать ни о каких неприятностях. Они портят ей картину мира. Во-вторых, она не умеет хранить тайны. Мой рассказ превратится в сплетню и пойдет гулять повсюду. Потом окажется, что я крупный наркодилер, а Мэв – трехглавая ведьма вуду.
– Так она… вообще ничего не знает о Мэв?
– Только то, что у меня есть падчерица. Но Изабель никогда о ней не расспрашивала, да и меня самого рассказывать не тянуло. Такими вещами не хвастаются.
– Вы не хотели, чтобы правда о проблемной девушке портила вашей подруге картину мира?
– Подруге? – засмеялся Адам.
– А как вы ее называете?
– Социальной компаньонкой. Статус, подходящий для всех случаев.
– О, это многое объясняет. Действительно, на все случаи жизни.
К удивлению Кэт, Адам погладил ее по ноге.
– Не на все, – сказал он.
– А чего недостает? – спросила Кэт, несколько рассерженная его фривольностью.
– Уличных потасовок, взрывающихся домов и иных ситуаций, которые бы ей явно не понравились.
– Я, знаете ли, от всего этого тоже не в восторге.
Адам смотрел не на нее, а на дорогу.
– Если вам интересно, я с Изабель ни разу не спал.
Менее всего Кэт ожидала услышать такое признание. Она не знала, как относиться к услышанному. Лицо Адама ничего не подсказывало.
– Зачем вы мне это вывалили? – наконец спросила она.
– Подумал, что вам стоит знать.
– Ладно, спасибо, что удовлетворили мое жгучее любопытство.
– Всегда пожалуйста.
– И что прикажете делать с этими сведениями?
– Положите их на какую-нибудь полочку ваших удивительных мозгов, – подмигнул ей Адам.
Кэт невольно засмеялась:
– Я даже не знаю, как к вам относиться, Куонтрелл. Иногда кажется, что вы флиртуете со мной. А иногда этот флирт представляется мне лишь плодом воображения.
– Отчего бы мне не пофлиртовать с вами? Вы же знаете, что меня к вам тянет.
– Почему?
Адам вздохнул:
– Вам сейчас надо было не спрашивать: «Почему?» – а сказать то, что у вас вертелось на языке: «И меня тоже тянет к вам».
– И все-таки я спрашиваю: почему?
Он удивленно покачал головой:
– Неужели так трудно поверить, что я считаю вас привлекательной женщиной?
– В это как раз я поверить могу. Я для вас – что-то новенькое. Непохожее на других ваших… компаньонок.
– Верно.
– Но со мной это не сработает.
– Ну и пессимистка, – вздохнул Адам.
Он снова потянулся к ноге Кэт и на этот раз слегка сжал ее, ослепительно улыбнулся и опять превратился во внимательного водителя.
Рокбрук был одним из стандартных пригородов, какие встретишь на окраинах любого крупного города. Скучный мир подстриженных лужаек, гаражей на две машины, дворов, забитых детскими велосипедами. Во дворе дома, где жил Герберт Эстерхаус, велосипедов не было. В гараже стояла только одна машина. Но во всем остальном его дом ничем не отличался от соседних. Типовое строение, содержавшееся в порядке, с кирпичной дорожкой и азалиями по обе стороны от входной двери.
Похоже, дома никого не было. Они нажимали кнопку звонка, стучали, однако никто не отзывался. Входная дверь была заперта.
– И что теперь? – спросила Кэт.
Через дорогу, в таком же доме, двое мальчишек бросали мяч в кольцо, приделанное к гаражной двери. С заднего двора слышалось тарахтение невидимой газонокосилки.
Они обогнули дом. Подошли к навесу.
– Его машина здесь, – сказал Адам. Он присмотрелся к газете, оставленной на переднем сиденье. – Сегодняшняя. Наверное, он куда-то ездил, потом вернулся.
– Тогда где же он сейчас? – спросила Кэт.
Пройдя еще немного, они остановились возле боковой двери. Та была не заперта. Адам просунул голову внутрь и крикнул:
– Герберт! Вы дома?
И снова никакого ответа.
– Давайте посмотрим внутри, – предложила Кэт.
Они вошли в кухню.
– Герберт! – позвал Адам.
Опять молчание. И какой-то странный спертый воздух, как будто в доме очень давно не открывали окна и двери.
На разделочном столе валялась связка ключей. Вряд ли такой аккуратный человек, как Герберт Эстерхаус, ушел бы из дома, оставив ключи.
– Давайте позвоним Томасу, – предложила Кэт. – Может, Эстерхаус снова звонил вам и оставил какое-нибудь сообщение.
– Хорошая мысль. Только вначале я загляну в гостиную.
Адам вышел из кухни. Не прошло и полминуты, как Кэт услышала его громкий возглас:
– Боже мой!
– Адам! – позвала она, потом сама бросилась в гостиную.
Адам стоял возле дивана. Он словно примерз к месту.
– Адам!
Он медленно повернулся к ней:
– Это… он.
Обогнув диван, Кэт увидела большое ярко-красное пятно, расплывшееся по ковру. Ей почему-то вспомнились бесформенные пятна из теста Роршаха. Поперек пятна вытянулась рука с белыми, сжатыми в кулак пальцами.
Рука Герберта Эстерхауса.
11
Фотограф щелкнул вспышкой. Кэт вздрогнула и зажмурилась. Фотограф был ветераном криминалистической лаборатории. Он привычно двигался вокруг трупа, отрешенно выбирая ракурсы для съемки. Непрестанные «фотомолнии», громкие голоса, звучащие одновременно, выбивали Кэт из колеи. Ей самой не раз приходилось работать в криминалистических бригадах. Казалось бы, можно и привыкнуть к хаотичности осмотров места преступления. Но сейчас все было по-иному. Все, начиная с жертвы. Убитый не был безымянным трупом. Еще вчера он, живой и здоровый, пожимал Кэт руку. Сама не зная почему, она слишком остро отреагировала на гибель Эстерхауса. Потом включился инстинкт самосохранения, и она впала в заторможенное состояние. Так она чувствовала себя в безопасности, плавая в море собственной усталости.
