Мать Джейн верила, что Зигги – это реинкарнация ее любимого отца. Или, по крайней мере, она делала вид, что верит в это. Невозможно было понять, насколько серьезно она говорит об этом. Папочка умер за полгода до рождения Зигги, и как раз в это время мать Джейн читала книгу о маленьком мальчике, предположительно перевоплощенном летчике-истребителе Второй мировой войны. В голове у нее застряла мысль о том, что ее внук может быть, по сути дела, ее отцом. Это помогало ей пережить горе.
И по счастью, не было зятя, который глумился бы над ней с разговорами, что его сын – фактически дед его жены.
Джейн не поощряла разговоров о реинкарнации, но и не мешала им. Может быть, Зигги и в самом деле папочка. Иногда она различала в лице Зигги отголоски черт папочки, в особенности когда мальчик пытался сосредоточиться. Он так же морщил лоб.
Ее мать очень рассердилась, когда Джейн рассказала ей по телефону о происшествии на ознакомительном дне в школе.
– Это возмутительно! Зигги никогда не стал бы душить другого ребенка! Наш ребенок и мухи не обидит. Он такой же, как папочка. Помнишь, папочка не мог даже прихлопнуть муху? Твоя бабушка приплясывала с криками: «Убей ее, Стэн! Прихлопни эту чертову муху!»
Потом последовало молчание, а это означало, что на мать Джейн напал приступ беззвучного смеха.
Джейн выждала, пока мать вновь заговорит слабым голосом:
– Ох, это пошло мне на пользу! Смех улучшает пищеварение. Так о чем это мы? Ах да! Зигги! Этот противный ребенок! Не Зигги, конечно, а та маленькая девочка. Зачем ей было обвинять нашего милого Зигги?
– Да, – сказала Джейн. – Но дело в том, что эта девочка совсем не противная. Вот ее мать какая-то ужасная, а дочка показалась мне симпатичной. – Джейн говорила не очень уверенно, и мать почувствовала это.
– Но, дорогая, ты же не думаешь, что Зигги действительно пытался задушить ребенка?
– Нет, конечно, – ответила Джейн и сменила тему разговора.
Джейн поправила подушку и устроилась поудобней. Может быть, ей удастся заснуть. «Зигги разбудит тебя ни свет ни заря», – говорила ей мать. Однако в этом году Зигги не выказывал особого энтузиазма по поводу Рождества, и Джейн подумала, что, наверное, в чем-то его подвела. У нее часто возникало тревожное чувство, что она придумывает для него какое-то воображаемое детство. Она изо всех сил старалась создавать маленькие ритуалы и семейные традиции в день рождения и по праздникам. «Давай вывесим твой чулок!» Но куда? Они слишком часто переезжали с квартиры на квартиру, чтобы найти постоянное место. Край его кровати? Дверная ручка? Она металась из стороны в сторону, говоря высоким срывающимся голосом. Во всем этом было какое-то жульничество. Эти ритуалы не были настоящими, как в других семьях, где имелись мать, отец и по меньшей мере еще один ребенок. Иногда ей казалось, что Зигги просто соглашается со всем ради нее, видит ее насквозь и понимает, что его обманывают.
Она смотрела, как поднимается и опускается его грудь.
Он такой красивый. Ну не мог он обидеть ту маленькую девочку и не мог соврать.
Но все спящие дети красивы. Даже ужасные дети во сне, наверное, выглядят симпатичными. Откуда ей наверняка знать, что он этого не сделал? Разве кто-нибудь знает по-настоящему своего ребенка? Ваш ребенок – маленький незнакомец, который постоянно меняется, прячется, а потом предстает перед вами в новом свете. У него могут внезапно проявиться новые черты характера.
И потом было…
Не думай об этом. Не думай об этом.
У нее в мозгу, как пойманный мотылек, трепетало одно воспоминание.
С того момента как маленькая девочка указала на Зигги, оно стремилось ускользнуть от нее. Кто-то сжимает ей горло. Ужас затопляет душу. Из глотки готов вырваться крик.
Нет, нет, нет!
Зигги – это Зигги. Он не мог. Не стал бы. Она знает своего ребенка.
Он зашевелился. Затрепетали голубоватые веки.
– Угадай, какой сегодня день, – сказала Джейн.
– Рождество! – прокричал Зигги.
Он выпрямился так стремительно, что сильно ударил Джейн головой по носу, и она упала на подушку, а из глаз полились слезы.
* * *
Теа. Я всегда считала, что с этим ребенком не все в порядке. С этим Зигги. Глаза у него какие-то странные. Мальчикам нужен мужчина как образец для подражания. Мне жаль, но это факт.
Стью. Черт, вокруг этого Зигги поднялась такая суматоха. Я не знал, чему верить.
Глава 11
Ты летаешь так же высоко, как этот самолет, папа? – спросил Джош.
Они уже примерно семь часов летели из Ванкувера домой в Сидней. Пока все было хорошо. Никаких споров. Мальчики заняли места у иллюминаторов, а Селеста и Перри сели у прохода.
– Нет. Помнишь, что я тебе говорил? Мне приходится лететь низко, чтобы не засекли радары, – ответил Перри.
– Ах да. – Джош опять повернулся к окну.
– Почему тебе надо избегать радаров? – поинтересовалась Селеста.
Покачав головой, Перри обменялся снисходительной усмешкой, означающей «женщины!», с Максом, который сидел рядом с Селестой и прислушивался к разговору.
– Это очевидно, Макс, так ведь?
– Это совершенно секретно, мамочка, – терпеливо объяснил ей Макс. – Никто не знает, что папа умеет летать.
– Ну конечно, – сказала Селеста. – Извините. Глупо с моей стороны.
– Понимаете, если меня поймают, то, наверное, будут проводить разные проверки, – добавил Перри. – Захотят узнать, как у меня развились такие способности, потом постараются завербовать в военно-воздушные войска. И мне придется выполнять секретные миссии.
– Ага, и мы этого не хотим, – сказала Селеста. – Папа и так много путешествует.
Перри потянулся через проход и молчаливо накрыл ее руку своей.
– Ты ведь не умеешь по-настоящему летать, – заявил Макс.
Перри поднял брови, округлил глаза и слегка дернул плечами:
– Разве не умею?
– Наверное, нет, – неуверенно произнес Макс.
Перри подмигнул Селесте через голову Макса. Он уже давно рассказывал близнецам о своей скрытой способности к полету, вдаваясь в нелепые подробности о том, как в пятнадцать лет обнаружил ее у себя, и говоря им, что в этом возрасте они, возможно, тоже научатся летать, если унаследуют его способности и будут есть много брокколи. Мальчики никак не могли понять, шутит он или нет.
– Я тоже летал вчера, когда съезжал на лыжах и сделал большой прыжок. – Макс показал рукой траекторию полета. – Вжик!
– Да, летал, – согласился Перри. – У папы чуть не сделался сердечный приступ.
Макс прыснул.
Перри сжал руки перед собой и потянулся:
