– Ой! – На миг она ощутила такую резкую боль, что ее замутило.
– С вами все в порядке? – поинтересовалась Рената.
– Селеста? – спросил Перри.
Она заметила в его взгляде постыдное узнавание. Он точно знал, почему ей стало так больно. Когда он вернется из Вены, в его портфеле будут лежать изысканные драгоценности. Очередной экземпляр в ее коллекцию. Она никогда их не наденет, и он не станет спрашивать почему.
На миг Селеста лишилась дара речи. Во рту громоздились неудобные слова. Она представила себе, как выплеснет их наружу.
Мой муж бьет меня, Рената. Конечно, только не по лицу. Он для этого слишком утонченный.
А ваш муж бьет вас?
И если все-таки бьет, вот какой вопрос меня интересует: вы отвечаете ему?
– Все хорошо, – сказала она.
Глава 14
Япригласила Джейн с Зигги на детскую площадку на следующей неделе, – сообщила Мадлен по телефону Селесте, как только закончила разговор с Джейн. – Думаю, тебе с мальчиками тоже стоит прийти. На тот случай, если мы исчерпаем темы для разговора.
– Хорошо, – согласилась Селеста. – Большое спасибо. Встреча в песочнице с мальчуганом, который…
– Да-да, – поддакнула Мадлен. – Маленький душитель. Но, знаешь, наши детки тоже не ангелочки.
– Вчера, когда мы покупали ребятишкам форму, я встретила мать жертвы. Ренату. Она велела дочери избегать Зигги и посоветовала мне сказать то же самое моим мальчикам.
Мадлен сжала телефон:
– Она не имеет права говорить тебе такое!
– Наверное, она просто беспокоилась…
– Нельзя вносить ребенка в черный список еще до начала занятий!
– Ну, не знаю, попробуй встать на ее место. Если бы такое случилось с Хлоей, то, наверное… – Голос Селесты замер, и Мадлен прижала телефон к уху. Селеста часто так делала: разговаривает нормально и вдруг куда-то уносится.
На этой почве они впервые и познакомились, потому что Селеста тогда тоже пребывала в своих грезах. Их дети, недавно начав ходить, посещали вместе группу по плаванию. Хлоя с близнецами стояла на небольшом помосте у края бассейна, а тренер по очереди учил каждого ребенка плавать по-собачьи и держаться на поверхности воды. Мадлен еще раньше заметила эффектную маму, наблюдающую за занятиями, но ни разу не разговаривала с ней. Обычно Мадлен не спускала глаз с четырехлетнего Фреда, доставлявшего ей много хлопот. В тот день Фред, к счастью, был занят мороженым, и Мадлен смотрела на Хлою, которая держалась на поверхности, как морская звезда. Но тут она заметила, что на помосте стоит только один из близнецов.
– Эй! – крикнула Мадлен тренеру. – Эй! – Она стала высматривать красивую маму. Та стояла в стороне, уставившись в пространство. – Ваш малыш! – завопила Мадлен.
Люди как бы в замедленном движении повернули головы. Дежурного по бассейну нигде не было видно.
– Вот блин! – С этими словами Мадлен в платье и туфлях прыгнула в бассейн и вытащила со дна задыхающегося и отплевывающегося Макса.
Мадлен разразилась воплями, а Селеста прижала к себе своих мокрых мальчуганов и, рыдая, бормотала неловкие слова благодарности. Администрация школы плавания принесла подобострастные извинения, постаравшись избежать ответственности. Ребенок уже вне опасности, и они сожалеют о случившемся и обязательно пересмотрят методику.
Обе женщины забрали детей из этой школы плавания, а Селеста, юрист по образованию, написала письмо в администрацию, требуя компенсации за испорченные туфли, почти новое платье и, разумеется, возмещения оплаты за обучение.
Вот так они подружились, и, когда Селеста познакомила ее с Перри, Мадлен поняла, что та сказала мужу лишь о том, что они познакомились на занятиях по плаванию. Не всегда обязательно рассказывать мужу все подробности.
А теперь вот Мадлен сменила тему разговора:
– Перри опять куда-то улетел?
Голос Селесты неожиданно вновь обрел четкость.
– В Вену. Да. На три недели.
– Уже скучаешь? – поинтересовалась Мадлен.
Шутка.
Последовала пауза.
– Ты слушаешь? – спросила Мадлен.
– Мне нравятся тосты на ужин, – произнесла Селеста.
– О да, когда Эд уезжает, я ем на ужин йогурт и шоколадное печенье, – сказала Мадлен. – Боже правый, почему у меня такой усталый вид?
Она говорила по телефону, сидя на кровати в гостевой комнате, где всегда складывала чистое белье. В тот момент она случайно увидела свое отражение в зеркальном платяном шкафу. Встав с кровати и прижимая телефон к уху, она подошла к зеркалу.
– Может, потому, что ты устала, – предположила Селеста.
Мадлен дотронулась кончиком пальца до места под глазом.
– Я прекрасно выспалась! – воскликнула она. – Каждый день я думаю: черт, сегодня у тебя немного утомленный вид, и только недавно до меня дошло, что это не от усталости, а просто теперь я так выгляжу.
– Огурцы? Разве ты не пользуешься ими для уменьшения отечности? – вяло произнесла Селеста.
Мадлен знала, что Селесту совершенно не интересует целый пласт жизни, доставляющий Мадлен большое удовольствие: одежда, косметика, украшения, аксессуары. Иногда Мадлен смотрела на Селесту с длинными золотисто-рыжими волосами, кое-как зачесанными назад, и у нее возникало желание схватить Селесту и поиграть с ней, словно та была одной из кукол Барби дочери Хлои.
– Я оплакиваю утрату юности, – сообщила она Селесте, и та фыркнула. – Начать с того, что я никогда не была такой уж красивой…
– Ты и сейчас красива, – откликнулась Селеста.
Мадлен скорчила себе рожицу перед зеркалом, а потом отвернулась. Ей не хотелось признаваться даже себе самой, насколько сильно ее огорчает старение лица. Она предпочла бы не замечать столь поверхностных проблем. Пусть бы ее огорчало положение в мире, а не морщинки на коже. Всякий раз, заметив признаки естественного старения тела, она испытывала какой-то беспричинный стыд, словно плохо старалась. А между тем Эд с каждым годом становился все более сексуальным, несмотря на то что морщинок вокруг глаз у него становилось больше, а волосы постепенно седели.
Она опять уселась на кровать и принялась раскладывать одежду.
– Сегодня за Абигейл приехала Бонни, – сообщила Мадлен Селесте. – Она подошла к двери, и вид у нее был – ну, я не знаю, – как у какой-нибудь шведской сборщицы ягод, с этим шарфом в красную и белую клетку на голове. Абигейл выбежала из дому. Представляешь, выбежала. Как будто ей не терпелось поскорей расстаться с этой старой каргой-мамашей.
– А-а, – протянула Селеста. – Теперь понимаю.
– Иногда я чувствую, что теряю Абигейл. Чувствую, что она отдаляется от меня, и мне хочется схватить ее и сказать: «Абигейл, тебя он тоже бросил. Он ушел от нас обеих». Но приходится быть взрослой. Ужасно, что она, по сути дела, счастлива в этой глупой семье, где они медитируют и едят нут.
