Анна долго молчала. Потом тихо проговорила:
– Я… завтра пойду в школу и…
– Нет, – сказал Алеша. – Не надо никуда ходить, мам. Если ты это сделаешь, они меня снова побьют. – Алешка помолчал и вдруг спросил: – Мам, почему мы не можем отсюда уехать?
– Куда мы уедем? И как? Для этого нужны деньги. А ты знаешь, какая у меня зарплата.
– Значит, мы будем здесь жить, пока они нас не убьют?
– Не преувеличивай. Не все в поселке такие глупые и жестокие. Здесь есть и хорошие люди, которые…
– Ты правда так думаешь?
– Знаешь, сын…
– Мам!
– Что?
Алешка указал глазами на человека, преградившего им дорогу. Это был Егор Соболев. Он стоял возле моста через овраг, могучий, как медведь, хмурый, в своей неизменной камуфляжной куртке.
– Здравствуй, Анна, – негромко проговорил Соболев.
– Здравствуй, Егор.
Анна взяла сына за руку и хотела пройти мимо, но вдруг остановилась. Подняла взгляд и посмотрела Егору в глаза. Он стоял перед ней – неподвижный и огромный, как скала.
– Егор, что происходит? – спросила Анна.
– Ты о чем? – простодушно не понял он.
– Ты не даешь мне проходу.
– Пожалуйста, проходи.
Егор на полшага отступил. Анна сдвинула брови и покачала головой:
– Нет. Ты же знаешь, я не это имела в виду. Ты всюду за мной ходишь. Поджидаешь меня. Когда это кончится?
Егор молча усмехнулся.
– Не молчи, Егор! Я хочу, чтобы ты ответил!
Он некоторое время смотрел на нее, потом перевел взгляд на Алешу.
– Славный у тебя малец. Весь в отца. Сколько ему? Девять?
– Мне восемь, – хмуро глядя на Егора, сказал мальчик.
Анна легонько подтолкнула сына в спину ладонью:
– Алеш, иди погуляй! Только чтобы я тебя видела.
Мальчик нехотя отошел, понимая, что дальнейшая часть разговора не предназначена для его детских ушей. Отойдя шагов на пятнадцать, он поднял палку и принялся ковырять ею в грязной лужице, время от времени поглядывая на мать и огромного мужчину, с которым она беседовала.
– Ань, послушай…
– Нет, это ты послушай! – перебила Анна. – Десять лет назад ты пытался меня убить!
Егор, вопреки ее ожиданию, не отвел взгляд.
– Я дорого заплатил за ту дурость, – негромко сказал он.
– Вот как? – на губах Анны появилась саркастическая улыбка. – Ты называешь это дуростью? Как просто! А ничего, что я могла умереть? Да ладно я. Вместе со мной умер бы Алешка. Мой не родившийся сын.
– Но ведь не умер же, – парировал Егор.
Лицо Анны побелело, губы дрогнули.
– Прости, – поспешно сказал Егор. – У меня в тот вечер сорвало башню. Я не понимал, что́ делаю. Но я уже девять лет прошу у тебя прощения. И сейчас прошу.
Анна поджала губы.
– Из-за тебя я потеряла бабушку, – с горечью проговорила она.
– Послушай, Аня…
– Чего ты хочешь? Скажи мне, чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы мы стали друзьями. Все эти годы я… – Он словно бы собирался с духом. – Я любил тебя одну.
– Правда? – Анна усмехнулась. – Не уверена. По-моему, ты был два раза женат. Или я ошибаюсь?
– Я женился, чтобы забыть тебя. Но у меня ничего не получилось.
– Эта сказка без конца – начинай сначала.
– Что мне сделать, чтобы ты поверила?
Аня в ярости взглянула на Соболева и сжала кулаки.
– Оставь меня! Навсегда!
– Ты правда этого хочешь? – негромко спросил он.
– Да.
– Хорошо.
Егор ступил на мостик, ведущий через овраг. Дно оврага было усыпано острыми сухими ветками, которые свезли сюда еще лет пять назад. Затем, ни слова больше не говоря, по-звериному ловко, одним прыжком, он вскочил на перила моста. Они затрещали под его весом, заходили ходуном, и Егору пришлось взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие.
– Круто! – восхищенно выдохнул Алешка.
Анна шагнула на мостик.
– Егор, слезай! Немедленно слезай!
– Только если ты простишь меня, – сказал он с легкой улыбкой.
Перила снова зашатались и затрещали, и Егор едва не полетел в овраг, но снова сумел удержать равновесие.
– Я прощаю! – испуганно крикнула Анна. – Прощаю!
Егор так же ловко спрыгнул с перил. Анна шагнула к нему.
– Идиот! – с досадой сказала она. – Тупица! По-твоему, это шутки?
Она ударила его в грудь кулачками. Егор поймал ее руки и, нежно держа их за запястья, поднес к губам. Но Аня резко вырвалась.
– Ты шантажировал меня, – сказала она.
– Да, – Егор улыбнулся. – Но ведь это сработало.
Анна отвела от него взгляд.
– Алеша! Идем!
Мальчик подошел к ней, она взяла его за руку и повела по мостку прочь. Алешка обернулся и посмотрел на Соболева со смесью неприязни и восхищения.
Егор улыбнулся и помахал ему рукой.
20
Ким почти весь день провалялся со страшной головной болью. Такое с ним изредка случалось после одной довольно серьезной травмы, полученной во время армейской службы. Не помогли ни цитрамон, ни ибупрофен, которые мать разыскала в домашней аптечке. Холодный компресс тоже оказался бессилен. Боль утихла лишь к вечеру, когда поселок стали затягивать туманные сумерки.
Почувствовав, что боль уходит, оставляя после себя неприятную тяжесть в левой части лба, Виктор поднялся с кровати. Мать он звать не стал. Оделся, причесался. Осмотрел в зеркале свое припухшее от долгого лежания и бледное от болевых спазмов лицо. Решил, что выглядит нормально. После чего вышел на кухню.
Мать сидела за столом с незнакомым мужчиной. Ким видел только его сутуловатую спину, обтянутую серым драпом пиджака, и темные, редкие на затылке волосы.
– Витя! – мать быстро поднялась из-за стола и двинулась навстречу Киму. Движения у нее были порывистые, торопливые. – Я думала, ты еще лежишь!
– Боль прошла. Все в порядке. Мама, у вас, я вижу, гость?
– Да, зашел один старый знакомый. Слушай, я только сейчас хватилась – холодильник-то у нас пустой. Недоглядела я.
– Мама, вы…
– Сходи-ка ты в кафе, сынок. Пообедай там.
Виктор удивленно улыбнулся.
– Нет проблем, – сказал он. – Так я пойду?
– Иди.
