Испытывая ярость и стыд под любопытными взглядами посторонних, выстроившихся в очередь к стойке, Нина едва ли не бегом проследовала к лифту и сумела проскользнуть внутрь, прежде чем двери закрылись.
На шестом этаже она вышла и, следуя по указателю к комнатам с нечетным обозначением, поспешила найти свой номер 621, прежде чем Мюриэль тоже поднимется и попытается присоединиться к ней.
Войдя в комнату, Нина рухнула в ближайшее кресло, стиснула руки и прошептала:
– Я больше не выдержу. Я больше не выдержу.
Чуть успокоившись, она позвонила в службу доставки. Она не удивилась бы, если бы Мюриэль, занимавшая соседний номер, потребовала совместный ужин. Но этого не произошло. Нина и не намеревалась соглашаться на это требование, однако теперь лишилась удовольствия высказать вслух то, что просилось на язык: «Давай, сделай из себя завтра дуру. Я пыталась тебя предупредить. Ты Мюриэль Крэйг, актриса второго сорта, полностью не состоявшаяся ни как мать, ни как человек».
Надеясь услышать побольше, Джош договорился о том, чтобы забрать Нину и ее мать утром – может быть, удастся записать еще один их сердитый диалог.
В то утро Джош приехал на полчаса раньше обговоренных восьми часов. Но когда он позвонил в номер Нины Крэйг, та ответила:
– Мы сейчас спустимся.
Нина думала, что мать уже ничем не сможет вывести ее из себя, но быстро поняла, что ошибалась. Мюриэль желала прибыть к завтраку как можно раньше, чтобы провести время с Робертом Пауэллом до появления остальных. По крайней мере, на этот раз они ехали молча.
Когда они вышли из машины, дверь особняка открыла давняя экономка Пауэлла, Джейн. Она окинула их пристальным взглядом, поприветствовала по фамилии и сказала, что мистер Пауэлл спустится в десять и что продюсер, миссис Моран, уже сидит в столовой.
Нина наблюдала, как мать умело прячет разочарование и входит в образ известной актрисы Мюриэль Крэйг. С любезной улыбкой она поздоровалась с Лори Моран и, после взаимных представлений, поблагодарила продюсера за то, что та пригласила ее сопровождать Нину.
– Вас пригласил мистер Пауэлл, – тихо ответила Лори. – Я тут ни при чем. Насколько я понимаю, после завтрака вы уедете обратно в «Сент-Реджис»?
«Замечательно», – со злорадством подумала Нина. Протянув руку Лори, она сообразила, как ее удивляет тот факт, что продюсер передачи так молода. Лет тридцать пять, с завистью прикинула Нина. Сама она на прошлой неделе отметила сорок второй день рождения, и это заставило ее остро осознать, что жизнь уходит в никуда и что неожиданно свалившаяся на нее сумма в триста тысяч долларов уйдет на то, чтобы купить квартиру матери и скинуть с плеч эту обузу раз и навсегда.
На последних съемках Нина была статисткой в сцене бала, и продюсер, Грант Ричмонд, сказал ей, что она прекрасно танцевала. «Вы заставили устыдиться всех присутствующих», – похвалил он.
Нина знала, что ему под шестьдесят и что он недавно овдовел. На следующий вечер продюсер пригласил ее на коктейль. Правда, потом отменил приглашение, извинившись и объяснив, что обещал поужинать с режиссером, но добавил: «Мы посидим вместе в другой раз». И даже отправил ее домой на своей машине с шофером.
«Хотела бы я, чтобы моя мать оказалась права и чтобы Роберт Пауэлл до сих пор интересовался ею», – думала Нина. Принимая предложенный экономкой кофе, она пристально рассматривала Мюриэль. Мать выглядела прекрасно. Она была одета в белый костюм – очень дорогой, купленный по Нининой карточке «Американ экспресс», – а белые туфли на высоких каблуках подчеркивали ее длинные ноги и отличную фигуру. В дорогом салоне красоты Мюриэль по совету парикмахерши перекрасила огненно-рыжие волосы в более сдержанный цвет и изменила прическу. Теперь красновато-каштановые локоны едва достигали плеч и красиво обрамляли лицо, а косметикой Мюриэль всегда пользовалась весьма искусно. «Другими словами, моя любимая мамочка смотрится круто, – подумала Нина. – А я? Тоже ничего, но могло бы быть и лучше. Мне нужно свое пространство. Я хочу иметь возможность приходить домой в аккуратно прибранную тихую квартиру, не прокуренную насквозь дамскими сигаретами, и выпить бокал вина в одиночестве, глядя в окно на бассейн внизу. И иметь возможность пригласить выпить Гранта Ричмонда, если он не может позвать меня ужинать».
Изящно держа чашку кофе, Мюриэль рассказывала Лори Моран, как ярко она помнит ту ужасную, трагическую ночь двадцать лет назад, когда ее дорогая подруга Бетси была злодейски убита.
– Мое сердце было разбито, – возглашала она. – Мы были такими близкими подругами!
Не желая этого слышать, Нина подошла к окну, выходящему на бассейн и зеленую лужайку за ним.
Дверь купальни открылась, и женщина увидела, как на лужайку выходит человек. «Роберт Пауэлл поселил там гостя?» – удивилась она, потом осознала, что человек держит в руке какой-то предмет. Она поняла, что это секатор, только когда мужчина начал подрезать куст рядом с бассейном.
Потом послышался звонок в дверь, и Нина отвернулась от окна. Прибыл кто-то еще из подозреваемых в убийстве Бетси Боннер Пауэлл.
20
С каждым днем Джордж Кёртис все сильнее нервничал, гадая о том, почему Роберт Пауэлл привлек его к участию в съемках «Выпускного праздника».
Плохо было уже то, что он вынужден был согласиться предстать перед камерами, но зачем его пригласили на завтрак, где, как заметил Роб, «соберутся все подозреваемые»? Правда, затем Пауэлл быстро добавил: «Не то чтобы ты тоже был в числе подозреваемых, Джордж».
И сейчас, паркуя на подъездной дорожке свой красный «Порше», Джордж вынул носовой платок и насухо вытер лоб, – непривычный для него жест. Крыша машины была откинута, кондиционер работал. Не было никаких причин потеть – не считая беспокойства.
Но Джордж Кёртис, миллиардер, неизменно попадающий в список «Форбс», друг президентов и премьер-министров, в этот момент признавался сам себе, что, возможно, к концу недели окажется под арестом, в наручниках. Он снова промокнул лоб носовым платком.
Посидев пару минут, чтобы успокоить нервы, он вышел из машины. Июньское утро было, как говаривал один из ведущих метеопрогноза по телевизору, «просто подарок, идеальный день». Джордж подумал, что относительно сегодняшнего дня этот ведущий попал бы в точку: синее небо, теплое яркое солнце, мягкий ветерок веет со стороны недалекого залива Лонг-Айленд. Но Кёртису было все равно.
Он начал переходить подъездную дорожку, направляясь к парадной двери, но остановился, когда из-за поворота показался лимузин. Величественная машина притормозила, позволяя ему пройти.
Джордж не стал звонить в дверь, а подождал, пока шофер откроет заднюю дверь лимузина и поможет выйти пассажирам. Даже двадцать лет спустя Кёртис сразу же узнал Элисон Шефер. С первого взгляда он решил, что она почти не изменилась: такая же высокая, стройная, темные волосы, как всегда, длиной едва до плеч. Он помнил, что в ночь «Выпускного праздника» перекинулся с ней несколькими фразами, и у него сложилось впечатление, что в глубине ее души тлеет затаенная злость. Как она сказала насчет роскошной вечеринки? «Эти деньги можно было потратить с куда большей пользой», – бросила она горько. Неожиданное замечание от одной из выпускниц, поэтому-то Джордж запомнил и эти слова, и саму девушку.
