– Ко мне должен прийти один очень уважаемый человек, большой знаток искусства, но я сдвинул встречу на пятнадцать минут. Нам хватит этого времени?
– Вполне.
– Тогда, если не возражаете, пройдем в мой кабинет, а вашу даму Агата проводит… – он чуть помедлил, – в чайную комнату. – Борис Ефимович помог Полине снять пальто и отдал его домработнице. Та повесила пальто в шкаф.
– Пройдемте… – Старик уступил дорогу, указав рукой направление. Сергей направился в глубь квартиры.
Женщина-лиса отвела Полину в комнату, которая была чуть больше стандартной кухни. В ней стоял небольшой столик, рядом – два кресла, а на подоконнике, в горшке, цвел розовый куст.
– Вам чаю принести или кофе? – спросила Агата.
– А какой у вас чай? – поинтересовалась Полина.
– Черный, зеленый.
– Зеленый – какой именно?
Агата пожала плечами:
– Просто зеленый.
– Тогда несите его. – Полина догадалась, что чайные изыски в этом доме не практикуются, несмотря на то что имеется чайная комната, которая скорей всего называлась так потому, что на окне цвела чайная роза.
Полина не преминула проверить цветы на подлинность и разочарованно отступила. Роза была искусственной.
* * *
Борис Ефимович сел на софу и указал Сергею на место рядом с собой.
– Прошу, Сергей Васильевич. Я вас слушаю, только напоминаю, у меня запланирована важная встреча, и мы должны уложиться в пятнадцать минут. – Он посмотрел на часы. – А лучше – в десять.
– Уложусь, – пообещал Дуло.
– Ну так чем я могу помочь?
– Это касается расследования одного серьезного дела.
– Надеюсь, речь не пойдет о взрыве на железнодорожном вокзале? – спросил старик и вскинул руки. – Тогда я пас! – Спустя мгновенье, он похлопал Сергея по руке. – Шучу, голубчик, шучу… Хотя, если так дело пойдет, скоро мы все взлетим на воздух!
«Если так дело пойдет, – подумал Сергей, – в десять минут я не уложусь!»
– Мне нужно узнать о судьбе и местонахождении одной редкой вещи. Так сказать, отследить ее путь и узнать, кто ею владеет в настоящее время.
– О чем идет речь? – спросил Борис Ефимович.
– Перстень Пушкина. Его талисман с иудейской надписью.
– Сердоликовый? Тот, что на портрете Тропинина?
– И на том, что писал Мазер, – добавил Сергей.
– О, да вы, я вижу, подкованы!
– Служба. – Дуло развел руками.
– Не скрою, слышал. Только было это лет десять назад. Думаю, для вас не секрет, что существуют закрытые аукционы, где выставляются похищенные предметы искусства? Иногда в этих аукционах участвуют один-два человека… – Он выставил перед собою ладони, словно отвергая какое-то обвинение. – Боже упаси! Борис Ефимович к этому не имеет ни малейшего отношения!
* * *
Полина сидела и смотрела на дно пустой чашки. Чай она выпила, и ей стало скучно. Жаль, что мужчины не позвали ее с собой. Вместе с тем теперь она могла как следует оглядеться.
В чайной комнате Полина все изучила. Куст чайной розы оказался подделкой, кресла не такими удобными, как могло показаться. В маленьком угловом шкафчике не было ничего интересного.
Она открыла дверь и выглянула в прихожую. Вышла, но в этот момент послышались чьи-то шаги. По-видимому, Агата покинула кухню.
Полина юркнула в ближайшую комнату и быстро прикрыла дверь. Посмотрела в щелочку, подождала, пока уйдет Агата, и уже собралась обратно, как вдруг услышала:
Закрыта дверь. Нам не войти.
Лишь только избранные вхожи…
Она обернулась. В центре комнаты, заложив руки за спину, стоял высокий мужчина, который не обращал на нее никакого внимания. Он смотрел на стену, где на уровне глаз висела небольшая картина. Еще несколько десятков были расставлены на полу. Кроме картин в комнате ничего не было.
Не оборачиваясь к двери, Полина проверила, хорошо ли ее закрыла.
Между тем мужчина продолжил:
– Всю свою жизнь мы стоим перед выбором: открыть дверь или оставить закрытой. Однако открыв и оказавшись за дверью, мы понимаем: там нет ничего, кроме самой двери, только с другой стороны.
Полина подошла к нему и тоже посмотрела на картину, которая висела на стенке. Во все полотно была изображена закрытая синяя дверь с вытертыми филенками. Такую же она вчера видела в морге. Только на этой, нарисованной, вместо ручки было кольцо, которым следовало постучать, чтобы открыли. Вокруг синей двери, до самой рамки, разросся плющ, оплетая шероховатые стены. Больше на картине не было ничего.
Полина перевела взгляд на мужчину. Он тоже посмотрел на нее. Теперь она заметила, что его лицо – один большой отечный синяк. Синяки под глазами, на скулах. Брови и нос залеплены пластырем.
Не сдержавшись, Полина спросила:
– Что с вами случилось?
– Последствие неудачного серфинга.
Она оглядела его: хоть и немолод, фигура спортивная. Такой вполне мог заниматься серфингом.
– Я пошутил… – Он тоже оглядел Полину с ног и до шляпки. – Серфинг прошел удачно, но с островов я полетел в Ниццу и там попал в автомобильную катастрофу. Ее последствия вы сейчас наблюдаете на моей физиономии. Поверьте мне на слово, без синяков и отеков я еще вполне ничего.
– Верю, – сказала Полина. – Вы что-то говорили про дверь?
Он указал на картину:
– Вам нравится?
– Пожалуй, да. – После того как он об этом спросил, картина и в самом деле стала ей нравиться.
– Казалось бы – что? Обычная дверь. И ничего больше. – Он улыбнулся. – Плющ в расчет не берем. Трудно представить человека, которому не захотелось бы открыть ее и узнать, что там за ней. Цветущий сад? Или пустыня? – Мужчина обернулся: – А вам хочется знать?
– Хочется, – призналась Полина.
– Слабость человеческая: желание знать, что за дверью, игнорируя данность.
– Какую?
– Двери придуманы для того, чтобы скрывать…
– Цветущий сад или пустыню? – улыбнулась Полина.
– Каждый скрывает свое. Пока мы стоим перед дверью, мы – на территории желаний и запретов. Чтобы реализовать желание или нарушить запрет, нужно открыть дверь и переступить через порог.
– Не все на это решаются. – Полина бросила взгляд на картину. – Для меня закрытая дверь ассоциируется прежде всего с невозможностью.
– Чего?
– Перешагнуть через этот порог.
Мужчина посмотрел на нее чуть снисходительно.
– Знаете, как говорили древние? Не бойтесь закрытых дверей, которые встречаются на вашем пути. Ключ от них уже лежит в вашем кармане.
