– В этой – стекло, и мне не нужно гадать, что там, за ней.
– Все намного сложнее… – Он заложил руки за спину и встал вполоборота. – Открыв ее, вы переступаете некий порог и попадаете в правовое пространство, где вас могут объявить носительницей вины. Любое действие против этой двери будет агрессией или, если хотите, насилием. Самым легким актом насилия является то, что вы сейчас предприняли…
– Я всего лишь ее дернула… – Полина слегка покраснела.
– Самым тяжелым будет ее взлом и несанкционированное проникновение в задверное пространство. – Он вежливо улыбнулся. – А пока мы с вами остаемся по эту сторону двери, мы пребываем на территории нереализованных желаний и запретов, которые мы не нарушили.
– Вы краснобай, – пробормотала Полина.
– Я бы сказал – софист. Впрочем, мы с вами можем сменить тему. Например: вы заметили, что у меня на носу больше нет пластыря?
– Сегодня вы вообще выглядите значительно лучше, – подхватила она.
– Я же говорил, что я еще ничего…
– Милый! – раздался женский голос.
Он обернулся, затем склонился к Полине и чуть слышно произнес:
– Кстати, я купил ту картину.
– С синей дверью?
– Прощайте. – Он кивнул и пошел навстречу окликнувшей его женщине.
Окинув взглядом ее гипюровое платье, атласные туфли со стразами «Сваровски» и сверхдорогой клатч, Полина, не глядя, махнула шампанского и поставила бокал на сервировочный столик возле колонны.
* * *
На третьем гудке Филиппов опустил трубку.
«Я обязан сам во всем разобраться…» – Он вернулся к окну и, уставившись в темноту, вспомнил историю с перемещением чемоданов.
Понятно, что один из них принадлежал жене Дуло. Какой именно, знала только она. И какая разница, на какой полке он находился? Главное – вместо него оказался другой, – в котором оказалась бомба.
Конечно, можно предположить, что замена чемодана входила в план террористов, но тогда почему чемоданы были одинаковыми? Будь они разными, ничего бы не изменилось.
В голову Филиппова пришла четкая мысль: «Обычно так делают, когда хотят подменить и остаться незамеченными». Проще говоря, когда устраивают кому-то подставу. Результат: в курсе все, кроме хозяина.
Двое из причастных к этому взрыву ехали по подложным документам. Попутчица Свиридовой украла их у квартирной хозяйки, тип в вельветовой куртке просто подделал, об этом вчера доложил Расторгуев. И только Свирская ехала по своим. Плюс его друг Сергей Васильевич Дуло.
«Эх, Серега-Серега…» – Иван Макарович включил свет, снял пальто, повесил его и снова вернулся к окну.
Почему Сергей не поехал в Питер поездом и даже не сдал билет? Филиппов был уверен: это связано только с работой. Или с болезнью…
«Хотя, какая болезнь? – напомнил он себе. – Я встретил его позавчера, и он был жив и здоров».
Зачем они с женой ходили в музей, было загадкой. Сергей – опытный следователь. Причем следователь по особо важным делам. И он не мог не знать, что питерская земля горит у них под ногами. Вот и номер сменил, и жену свою в погибшие записал…
– Иван Макарович, я принес фото этой мамзели.
Филиппов обернулся. В дверях стоял Гриша Румянцев.
– Надо бы доложить генералу, что Свирская звонила своему мужу.
– Подожди, Гриша, – Филиппов прошел к столу и положил ладонь на столешницу. – Дай мне немного времени. Я сам сообщу Девочкину.
* * *
Сергей спустился со второго этажа в залу и подошел к Полине.
– Идем. Дело есть.
– А мы не можем здесь задержаться? – Полина смотрела на Сергея блестящими глазами.
– Э-э-э… Да ты, голубушка, набралась.
– Всего пару фужеров.
– Идем. – Он потащил ее к выходу.
Уже через минуту к подъезду подогнали их развалюху и вручили им ключи.
– Мерси, – сказала Полина и улыбнулась парковщику.
Усаживаясь в машину, Сергей заметил:
– Спишем это на то, что ты совсем не умеешь пить.
– Я умею, – заявила Полина, – просто не пью.
Сергей выехал из дворцового сада и уже на шоссе протянул ей свой телефон.
– Есть работа.
– Опять искать в Интернете?
– Мне нужно все, что касается Глеба Пархатского. Перстень купил он.
– Я тебе и так расскажу, безо всякого Интернета. Полгода назад он умер в своем особняке под Парижем.
– Замечу: не умер. Его убили.
– Это не доказано, – возразила Полина.
– Найди все, что про него есть.
Полина постучала пальцами по экрану мобильника, набирая запрос.
– Ну, вот, например, слушай: «Второго апреля этого года в своем доме вблизи Парижа был найден Глеб Пархатский. Версия об убийстве не подтвердилась. Один из самых влиятельных людей России умер от обширного инфаркта. Состояние российского олигарха составляет девятьсот миллионов евро. После его смерти остался особняк в центре Лондона, поместья на Французской Ривьере и юге Франции…»
– Это все ерунда…
– Почему? – удивилась она.
– Ему вкололи инъекцию.
– Откуда тебе известно?
– Слышал… Только это не афишируется.
– Кто это сделал?
– Тот, кому понадобились деньги Пархатского.
– Дай-ка посмотрю, сколько ему лет… – Полина снова полезла в Интернет. – Сорок семь. Вполне молодой мужик.
– Как сказать, – заметил Сергей.
– Это еще почему?
– Мне сорок один. Утром встаю и чувствую себя полной развалиной…
– Послушай. – Полина вернулась к теме, которая волновала обоих, но они избегали ее касаться. – Что нам теперь делать? Пархатский умер. У кого теперь перстень Пушкина, неизвестно.
– Утро вечера мудренее, – заметил Дуло.
– Может быть, нам пойти и сдаться полиции?
– Не говори глупости! Еще повоюем.
– Тебе звонят. – Полина отдала ему телефон. – Кажется, это Курочка.
Дуло взял трубку.
– Чего тебе, Нина Витальевна?
– Сергей Васильевич… – Курочка говорила шепотом. – Сегодня к нам приходил человек. Очень интересовался, где находитесь вы сами и ваша жена.
– Что ты сказала?
– Я сказала – не знаю.
– Молодец! – Сергей спросил напряженным голосом – С кем еще он говорил?
– Больше ни с кем.
– Мой новый телефон ему не давала?
– Что вы!
