Рецепт его приготовления, по описанию, был чрезвычайно прост: внутрь большого глиняного горшка нужно посадить самых ядовитых существ – скорпионов, змей, многоножек, пауков. Сильнейший должен был съесть остальных и вобрать их яд. Ну а потом из него следовало выдавить этот яд – и пустить его в дело.
Просто? Так только кажется! Опять начали по ночам сновать вокруг дворца мальчишки с узелками, и опять преданный Бао носил те узелки к павильону, в котором жила Лан Эр…
Наши дни, Франция
Алёна чуть не выронила бокал. Китаянка? Еще одна?! Не много ли китаянок сновали в день ограбления вокруг шато? Та красотка с итальянцем, теперь уборщица… Хотя что тут удивительного: китайцев во Франции не меньше, чем русских или евреев.
– Китаянка?
– Ну да. Только не настоящая.
– Как не настоящая?!
– Не из Китая, а из России. Из какого-то дальневосточного города… Владо… стоко…
– Из Владивостока?
– Вот-вот, – обрадовался Жак Бланкет. – Ее предки давным-давно поселились в России, но сохранили свои традиции. А она ненавидела и эти традиции, и Россию, хотела жить во Франции, с детства мечтала. Ее прадед некогда служил у француза и сохранил об этом самые восторженные воспоминания. У Чжэн была настоящая навязчивая идея, и наконец она ее осуществила. Правда, не слишком была довольна жизнью здесь. У нее вроде бы был какой-то мужчина, но потом оказалось, что у него есть другая… В общем, обычная история. У всех неудачная любовь бывает, вот и у Чжэн тоже.
– Чжэн… – повторила Алёна. – Красивое имя.
– А ей не очень нравилось, – сказал Жак Бланкет. – Она говорила, что этим именем можно назвать и мужчину, и женщину. Правда, второе имя у нее очень женственное, но его я забыл, что-то вроде Фен или Фан… но означает оно «аромат», а вместе оба имени переводятся так – «Возносящийся вверх аромат». Красиво!
Папаша Моро снова подмигнул, Манон фыркнула.
– У китаянок не только имена красивые, они и сами хороши собой, – сказала Алёна, надеясь таким невинным способом выведать, как выглядела загадочная горничная, однако не учла бурного темперамента мадемуазель Моро.
Та бросила уничтожающий взгляд на Алёну, вскочила так стремительно, что крошечный стульчик, на котором сидела толстуха, опрокинулся, – и кинулась прочь.
– Хм, а ведь Манон приревновала китаянку к тебе, Жако! – ухмыльнулся папаша Моро. Теперь уж Бланкет залихватски подмигнул:
– Если я вижу, что женщина красива, то не упущу возможности сказать ей об этом!
– А еще какой ты возможности не упустил? – подначивал папаша Моро. – Столько сплетен о Чжэн собрал… Она сама тебе рассказывала? В постели женщины очень откровенны! Давай, признавайся, я ничего не скажу Манон!
Несколько мгновений Бланкет медлил – на лице его отчетливо читалось желание наврать с три короба. Однако то ли постыдился, то ли не поверил, что папаша Моро не проболтается дочери. Ведь та тогда уж точно никогда не ответит согласием на его, Бланкета, очередное предложение руки и сердца.
– Не было ничего, – вздохнул мужчина. – Я только один раз ей письмо написал, да она не ответила…
– Может, Манон перехватила? – заулыбался папаша Моро. – Дочка у меня ревнивая – просто страсть! Вся в свою мамашу покойную.
– Папаша Моро, ты отстал от жизни! – захохотал Бланкет. – Сейчас никто не пишет писем на бумаге, не отсылает их в конвертах. Все строчат sms и передают по телефону. Или отправляют послание по электронной почте. Но я не знал e-mail Чжэн. Да если бы и знал, что проку: компьютера-то у меня нет! Зато как раз в тот день, когда замок позавчера утром ограбили, я слышал, как она говорила с кем-то по телефону и диктовала свой номер: 06 45 22 16 59. У меня память хорошая, и номер я запомнил сразу. Телефон мобильный, в нем 06 впереди, значит, можно написать sms, подумал я. И написал. И отправил сразу же. Но ответа так и не получил. Может, она просто хотела, чтобы я за ней ухаживал подольше? Но Чжэн исчезла, и я ничего не успел…
– Папаша! – послышался разъяренный голос Манон. – Долго вы будете болтать? Обедать давно пора, все стынет!
– Пошли, Жак, – весело сказал папаша Моро. Затем винодел посмотрел на Алёну. – И вы пойдемте, мадемуазель. Манон бывает иногда злющей, но готовит великолепно. Такой суп из courges, как делает она, вы нигде не пробовали, клянусь!
Алёна не сомневалась, что не пробовала: даже само существование супа из courges, как называют во Франции кабачки цукини, было для нее открытием. Однако желудок все еще отягощали охотничьи колбаски – наверное, их следовало растворять гораздо большим количеством вина или вообще не вином, а чем-нибудь покрепче, – и упоминание о еде не вызывало энтузиазма. Да еще очень своевременно пришло в голову, что через пять минут отправляется автобус на Нуайер. Поэтому наша героиня торопливо поблагодарила, простилась с новыми знакомыми, – но только выскочила из ruelle Carnet, как мимо просвистел темно-серый «Мерседес», остановился напротив дома Моро и властный мужской голос, почему-то показавшийся Алёне знакомым, окликнул:
– Мсье Моро, мсье Бланкет, минутку!
Те двое оглянулись. Из автомобиля вышел невысокий худой мужчина в невзрачном джинсовом костюме – черноволосый, кудрявый, с роскошными, просто пушкинскими бакенбардами.
При виде его Алёна споткнулась.
– У меня еще пара вопросов относительно известной вам Чжэн Фанг, – громогласно заявил вновь прибывший. – Нужно кое-что уточнить. Может быть, пройдем в дом?
– Конечно, мсье Ле Пёпль, – забормотал папаша Моро с виноватым видом, – прошу вас, проходите!
Ле Пёпль… Да ведь это фамилия того самого лейтенанта окружной жандармерии, который ведет дело об ограблении замка Талле… Как его назвал диктор? Точно, Жоэль Ле Пёпль! И кстати, Алёна же его знает! Фамилию слышит впервые, а так-то знает – именно Жоэль прошлой зимой доставил ей массу неприятностей самого разнообразного свойства. Конечно, мужчина великолепно танцевал аргентинское танго – а наша героиня, напоминаем, была неистовой поклонницей этого танца и старалась не пропускать ни одной милонги (так называется вечеринка, где танцуют только аргентинское танго), в каком бы городе она ни оказывалась, в первую очередь в Париже, – но даже и это не могло служить извинением его поведению. Сначала Жоэль едва не сдал Алёну своему приятелю, лютому полицейскому агенту Диего Малгастадору, а потом предложил помочь ей сбежать при условии, что она немедленно отдастся ему. И где? В каком-то зачуханном «Смарте»! Спаслась Алёна от его домогательств только истинным чудом
[29]
.
Правда, зимой парень служил в Париже. Значит, его перевели? Интересно, перевод из Парижа в провинцию – это повышение или понижение? Ну, если раньше Жоэль был просто агентом, а теперь лейтенант, кроме того, «мерс», на котором он сейчас приехал, не чета тому «Смарту», то, выходит, все же повышение.
