— Я не сдурела, я вообще такая. — Олеся загадочно улыбнулась и погладила обтянутые телесными колготками коленки. — Знаю, что это рискованно, тут или пан, или пропал, но я готова сыграть ва-банк. Ты ведь не откажешься мне помочь? Загляни в его личное дело и перепиши домашний адрес, пожалуйста.
Маша слезла со стола и покачала головой.
— Олеська, я-то перепишу, мне нетрудно. Чего ради подружки не сделаешь. Но я бы на твоем месте сто раз подумала. Может, не стоит, а? Как-то это все дурно пахнет. Ты же не проститутка, чтобы откровенно навязываться. Я вообще раньше за тобой подобной прыти не замечала.
— Попова, влюбишься однажды и запоешь по-другому! Ну что поделать, если я об этом козле днем и ночью думаю. Понимаю, что это полный идиотизм и наваждение. Понимаю, что хочу его только потому, что он равнодушен ко мне. И если он ответит взаимностью, скорее всего я быстро потеряю к нему интерес. Поступок, который планирую, — не самый мудрый. Но когда еще совершать глупости, если не в молодости? Коли Тубис меня пошлет, у нас с тобой будет повод поехать в клуб и напиться по поводу моего проигрыша. Ну, а коли не пошлет — я буду порхать от счастья какое-то время. Как ни крути, везде выгода.
Несколько секунд Маша молчала, обдумывая слова подруги, а затем спросила:
— Когда тебе нужен адрес?
— Сегодня, Попова. Сегодня! — Олеся рассмеялась и спрыгнула на пол. — Пошли в столовую, а то обед уже почти закончился!
Уйти с работы пораньше не получилось. Более того, пришлось задержаться до восьми. Обычно Тубис не перерабатывал, но когда возникала такая необходимость, реагировал философски. Сегодня философское настроение ему не давалось: мысли о Лизе не покидали голову. Как там она? Не стало ли ей хуже? Его невесты болели редко: он расставался с ними прежде, чем их организм окончательно слабел. По отношению к Лизе подобную перспективу пока не рассматривал — слишком интересна была новая игрушка. Если она поломалась, Тубис ее непременно починит.
Когда, наконец, срочные дела были выполнены, Сан Саныч поспешно выключил компьютер, спустился вниз и вышел на служебную парковку. Если повезет с дорогой, путь домой займет не более часа. Тубис включил радио и вырулил на шоссе.
Проводив его взглядом, Олеся отошла от окна своего кабинета и задумчиво села за стол. Коллеги по отделу уже разошлись домой, поэтому можно не изображать бурную деятельность и спокойно подумать. После обеда Маша продиктовала ей адрес Тубиса, но категорически советовала проигнорировать полученную информацию:
— У тебя никогда не было проблем с мужиками. Тебе стоит только улыбнуться, и рядом сразу кто-нибудь появляется. Я не понимаю, зачем ты добиваешься того, кто тебя не ценит.
— Я тоже не понимаю, — согласилась Олеся. — Именно поэтому и хочу разобраться в самой себе.
— Вот и разбирайся. Не обязательно для этого переться на ночь глядя к мужику в гости без приглашения.
— Хорошая ты подруга, Попова, — улыбнулась Олеся.
— Но ты все равно сделаешь по-своему, да?
— Да. И расскажу тебе все детали своего позора. Или победы.
— Ну, если все детали, тогда ладно, — сказала Маша. — Желаю тебе удачи.
Олеся решила не затягивать с визитом и явиться в гости сегодня же вечером. Она видела, как Александр Александрович покинул офис и сел в машину, и прикинула время: пока он доберется домой, пока примет душ, поужинает — уйдет не менее двух часов. Значит, ей следует выдвигаться минут через сорок. Заехать домой она уже всяко не успеет, так что скоротает время на работе. Олеся достала зеркальце и критически осмотрела себя: хороша, как обычно.
Девушка настраивала себя на благополучный исход авантюры и все-таки боялась. Даже перед экзаменами в институте было менее страшно. Заваленный экзамен всегда можно пересдать. Сейчас же у нее имелась только одна попытка. Разумеется, конец света не наступит, если Тубис откажет. Но как она потом будет смотреть ему в глаза, встречаясь в офисе? Наверное, придется уволиться.
«И уволюсь! — оборвала себя Олеся. — Жалко, место хорошее и коллектив тоже. А вот зарплата не очень».
В девять вечера Олеся закрыла кабинет, вышла на улицу и поймала машину. Усевшись на заднее сиденье, назвала водителю адрес и прикрыла глаза, пытаясь справиться с накатившим волнением. Скажи ей кто-нибудь полгода назад, что она по доброй воле будет за кем-то бегать, — ни за что бы не поверила. Ее воспитывали правильной девочкой, коей она до недавних пор и являлась — вела себя скромно и сдержанно, полностью отдавая инициативу сильному полу. А теперь? Что с ней случилось? Прет, как танк, и нисколечко этого не стыдится. Да с какой стати ей, собственно, стыдиться? Еще никогда Олеся не испытывала таких удивительных эмоций. А ради одного этого восторга, заполнившего сердце, стоило переступить через собственные принципы.
Это была упоительная игра. А что касается риска… Кто-то однажды сказал: если сегодня не осмелишься совершить что-то из страха, завтра будешь об этом сожалеть, через неделю винить себя за нерешительность, через год испытаешь чувство потери, а в конце жизни поймешь, что сам себя обокрал.
Олеся улыбнулась и посмотрела в окно: вечерний город игриво подмигивал горящими глазами витрин, вывесок и фонарей, словно обещая, что все будет хорошо. Все и правда будет хорошо. И никак иначе.
Лиза не спала, просто лежала с закрытыми глазами. Похоже, она не притворялась — ей действительно было плохо. Тубис аккуратно просунул в горячую подмышку электронный термометр. Выждал минуту и вытащил: 38,2. Достал из пакетика шипучие таблетки, развел в стакане теплой воды и заставил Лизу выпить, придерживая ее затылок. Она послушно проглотила горьковатую жидкость и без сил откинулась на подушку. Тело казалось чудовищно тяжелым, веки намертво слиплись, любое движение требовало неимоверных усилий. Перед глазами проплывали странные образы, они меняли форму, перетекая друг в друга, создавая все новые и новые причудливые фигуры. Сначала Лиза следила за ними, пытаясь предугадать каждое последующее изменение, а затем отключилась, провалившись в жаркую темноту.
Тубис отстегнул металлический браслет от лодыжки, откинул длинную цепь и осторожно поднял Лизу на руки. Сегодня ночью не хотелось оставлять ее в подвале одну в таком состоянии. Он отнес ее наверх в гостиную. Положил на диван возле окна, накрыл одеялом, подоткнув края, и открыл форточку. Свежий воздух — самое действенное лекарство.
Несколько минут Сан Саныч сидел, молча разглядывая возлюбленную. Он привык к ее жесточайшему сопротивлению и негаснущей агрессии и теперь пребывал едва ли не в замешательстве. Эта беспомощная, безвольная Лиза казалась иной личностью — чужой и непонятной, — с которой только предстояло познакомиться. Определенно, новая ипостась невесты не нравилась Тубису. Если бы его привлекали тряпичные куклы, он выбирал бы забитых серых мышек и наслаждался бы их покорностью. Но его манили другие женщины — пусть не всегда красавицы, но с характером. Он любил усмирять разбушевавшуюся жертву, любил медленно, мучительно медленно приучать ее к повиновению, но так полностью и не приучить. Тубиса заводила борьба. Лизина болезнь лишала его удовольствия. Впрочем, он умел терпеть. Да и спешить ему некуда.
