Его звали Вениамин, он был старше сестры на шесть лет. Не такая уж большая разница в возрасте с учетом того, что девочки развиваются быстрее. И все же Вероника постоянно чувствовала разделявшую их пропасть. Они словно находились на разных континентах и при всем желании быть ближе и адекватно общаться не находили общего языка. Брат всегда казался Веронике немного странным. И дело даже не в его неразговорчивости и отсутствии интереса к большинству стандартных вещей, нет. Замкнутость и угрюмый характер брата не сильно тревожили сестру. Беспокоило ее нечто другое. Долгое время она не могла распознать, что именно. Это вибрировало на уровне эмоций, но конкретизировать эти самые эмоции не представлялось возможным. Впервые Вероника приблизилась к разгадке десять лет назад.
Брат никогда не рассказывал ей о своей личной жизни и уж тем более не знакомил со своими подругами. Именно поэтому Вероника хорошо запомнила тот день. Брат позвонил ей — что делал нечасто — и предложил встретиться. Ирочка была в садике, поэтому она собралась быстро. Уже через полчаса она стучалась в квартиру брата. Вениамин открыл дверь и впустил ее.
Из кухни выбежал щенок овчарки и принялся облаивать гостью.
— Что это? Ты завел собаку? — удивилась сестра. — Купил или подобрал? Не замечала за тобой любви к животным.
— Ее зовут Анька, — объяснил Вениамин, не ответив ни на один из ее вопросов.
— Рада познакомиться. — Вероника хотела потрепать щенка по холке, но тот злобно щелкнул зубами и скрылся в комнате. — Какая агрессивная.
— Нет. Она просто защищает меня, — заступился за питомца хозяин. — Проходи на кухню. Я хочу тебе кое-что рассказать.
Такая фраза из уст брата была верхом неожиданности. Вероника молча сняла сапоги и зимнее пальто.
Вениамин снимал двухкомнатную квартиру на первом этаже. Сестра редко приходила в гости, каждый раз чувствовала себя неуютно: этаж был низкий, любой прохожий мог заглянуть в окна, нарушая покой жильцов. Удивительно, но это обстоятельство совершенно не смущало Вениамина. Он отказывался переезжать или хотя бы повесить занавески. Его все устраивало. Даже омерзительные решетки на окнах и постоянная сырость.
Вероника уселась за стол и вопросительно посмотрела на брата. Вениамин замер у подоконника, задумчиво глядя на запорошенный снегом сквер.
— Я встретил женщину, — произнес он. — Думаю, это любовь.
— Правда? Давно? — обрадовалась сестра — не столько самому факту, сколько откровенности брата.
— Два месяца назад.
— У вас все серьезно?
— Да. Мы живем вместе.
Вероника огляделась, не замечая ни единого женского предмета в помещении:
— Где же она? Я бы хотела с ней познакомиться.
— Мы поселились за городом. Там спокойнее. В конце месяца я съезжаю с этой квартиры. — Вениамин снял очки и протер стекла платком. Плохое зрение было их семейной особенностью. Вероника надела очки уже в восемь лет, когда обнаружилась прогрессирующая близорукость.
— Расскажи мне о ней, — попросила сестра.
— Она идеальна. — Вениамин нацепил очки и вновь уставился в окно. В тот день из него больше не удалось выдавить ни слова.
Следующие несколько недель от брата не было ни слуху ни духу. Он объявился неожиданно. Было около восьми утра, когда он позвонил, назвал адрес и попросил срочно приехать. Незнакомые нотки проскальзывали в голосе Вениамина. Вероника не на шутку разволновалась. Обычно она сама отвозила Ирочку в садик, но в тот день попросила мужа. Выбежала из дома и поймала такси.
Это был маленький домик в дачном поселке. Вероника сомневалась, что именно сюда брат привел свою невесту. Грешным делом подумала, что неправильно расслышала адрес, но на крыльце появился Вениамин и призывно махнул рукой. Несколько секунд Вероника не отводила от него недоуменного взгляда: этот мужчина только внешне напоминал ее брата, тогда как все его существо изменилось до неузнаваемости. Зрелище было настолько жутким, что она едва не развернулась, чтобы убежать прочь от страшного наваждения. Усилием воли поборола нелепый порыв и, проморгавшись, снова посмотрела на брата. Померещатся же такие глупости. Она поднялась по ступенькам и зашла в дом.
— Ты хотела увидеть мою невесту, — тихо сказал Вениамин. — Она в той комнате.
Вероника шагнула к распахнутой настежь двери. В крошечной комнатушке, оклеенной старыми выцветшими обоями, на кровати спала женщина. Ее поза сразу показалась Веронике странной — голова откинута в сторону, одна нога неестественно вывернута, волосы над правым виском выстрижены — будто кто-то не церемонясь отрезал локон.
— Она спит! — шикнула на брата, на цыпочках выйдя из комнаты.
— Нет, она не спит, — громко ответил Вениамин. — Она умерла.
— Как умерла? — Вероника опешила. — Это черный юмор?
Брат отрицательно покачал головой. Она кинулась к лежащей на кровати женщине и какое-то время разглядывала ее, ощущая, как постепенно холод окутывает поясницу, а волоски на коже становятся торчком. Женщина не дышала. Она действительно была мертва. На этот раз от внимательного взгляда не укрылись признаки смерти на заострившемся бледном лице.
— Боже мой! — прошептала Вероника, осознавая весь ужас ситуации. Ее брат потерял любимого человека! Какая страшная трагедия! Она кинулась к нему на шею, обнимая и гладя дрожащими руками его затылок. Никогда прежде они не были настолько близки. Все разногласия и обиды отодвинулись куда-то далеко, оставив место искренней, теплой привязанности. И пусть они по-прежнему смотрят на мир под разными углами, их родство ощущалось сильнее обычного. В эту минуту Веронике пришла в голову чудовищно эгоистичная мысль: гибель невесты поможет наладить их отношения. Сейчас он не выглядел отчужденным, сейчас он нуждался в понимании и поддержке. Впервые за много лет Вероника чувствовала, что у нее есть родной брат — не только по крови, но и по духу. Это было восхитительное мгновение, несмотря на трагические причины…
Вероника отстранилась:
— Как это случилось? И когда?
— Сегодня ночью. Она тяжело болела. Я не говорил тебе.
— Но почему она не находилась в больнице, под присмотром врачей?
Вениамин пододвинул стул и сел:
— Врачи бессильны. Тамара хотела умереть дома. Поэтому…
— Боже, какое несчастье! — Вероника снова бросилась к брату, обнимая его за плечи. — Венечка, я очень, очень соболезную твоему горю… Хочешь, я сама займусь похоронами? У Тамары есть родные?
Вениамин поднял спокойные глаза:
— У нее никого не было, кроме меня. Спасибо. Я сам все организую.
В голосе сестры звучало сомнение:
— Ты уверен, что тебе не нужна помощь?
— Уверен.
— Наверное, надо позвонить…
— …Я все сделаю сам, — прервал ее брат. — Не беспокойся, пожалуйста.
