Лиза огляделась по сторонам, внезапно сообразив, что находится в новом помещении. Это был не обустроенный просторный подвал, где тянуло сыростью, а крошечная сухая комнатенка, почти чулан. Здесь едва помещались матрас и биотуалет; судя по всему, Лизу перевозили наспех, не подготовив заранее место.
Почему?
Неужели полиция напала на след преступника и он вынужден скрываться и менять дислокацию? Вряд ли он ни с того ни с сего отказался от обустроенной удобной темницы. Нежданная радость придала Лизе сил. Она поднялась и решительно шагнула к двери, игнорируя головокружение и слабость в ногах. Пленница ощупала каждый сантиметр деревянной перегородки, отделявшей ее от свободы. Попробовала выломать дверь, но лишь ушибла плечо. Подобная задача по силам кому-нибудь вроде Макса, а не тщедушной больной женщине. Лиза уперлась лбом в шершавую дверь и отрешенно подумала, что Макс, вероятно, измучился от бесплодных поисков.
Она не сомневалась, что он ищет ее. Пусть их отношения в последнее время разладились, все равно он оставался единственным мужчиной, в ком она была уверена на сто процентов. Они ссорились, расходились, плевались друг в друга ядом, но не переставали чувствовать взаимное притяжение. Лиза была привязана к Максу сильнее, чем к остальным друзьям. Даже вспыхнувшая страсть к Джеку не уменьшила эмоциональную потребность видеть, слышать, ощущать присутствие верного поклонника.
Ей нравилось, как Максим смотрит на нее. Нравилось, как реагирует на ее выходки. Он не обладал выдающимся умом, но был отчаян и предан. Если бы Лиза пообещала ему взаимность, он бы тотчас бросил свою толстозадую жену. Но Лиза понимала, что не будет счастлива с Максом. Он был хорош на расстоянии, голодный и злой. Он являлся представителем породы мужчин, теряющих интерес, когда добыча завоевана. Он и не любил ее, по большому счету. Просто возбуждался от невозможности обладать ею.
Лиза вздохнула, добрела до матраса и легла, накрывшись простыней. Образы из прежней жизни мелькали в голове, то замедляясь, то убыстряясь, и не было в их чередовании ни логики, ни последовательности. Сперва она управляла воспоминаниями, а затем утомилась и пустила их на самотек. Она смотрела кино о прошлом, и это кино не причиняло боли и не будило сколько-нибудь значимых эмоций. У ретроспективы была иная цель: напомнить зрительнице о ней самой, повысить ее самооценку. Невозможно сражаться за пустоту. Лиза наполняла себя, заводилась, как заводится боксер перед матчем.
Фоном скользила догадка о том, что она упускает нечто важное. Но уловить, что именно, никак не получалось…
Когда пришел палач, Лиза изобразила крайнюю степень слабости, тогда как чувствовала себя существенно лучше. Кое-как глотала горячий куриный бульон и молилась, чтобы ее обман не раскрылся. Пленница помнила, каким жестоким умеет быть тюремщик. Впрочем, сейчас он демонстрировал участие и неподдельную нежность. Так нежен мясник, несущий поросенка на кухню.
Лиза сделала последний глоток из кружки и откинулась на смятую постель. Палач обтер ее лоб и шею мокрым полотенцем. В комнату заглянула собака — пленница услышала ее тихие шаги.
— Иди во двор, не на что тут смотреть, — раздался уверенный голос.
Лиза внутренне сжалась: в этом голосе не звучало ни сомнений, ни озабоченности. Этот голос не мог принадлежать человеку, убегающему от полиции. Похититель держал ситуацию под контролем. Ему ничто не угрожало. Нелепо было сомневаться в его уме.
— Тяжело с вами, — вздохнул он и встал с матраса. — А ну пошли.
Лиза проводила его взглядом сквозь сжатые ресницы. Сердце пропустило удар и бешено застучало.
Он не запер дверь!
Это могло быть уловкой. Маньяк слишком хитер и вдумчив. Он никогда не спешит. Он не мог просто забыть запереть засов. Отыграть как по нотам сложную партию и проколоться на мелочи?
Несколько секунд Лиза прикидывала, стоит ли рисковать, затем порывисто встала и выбежала из комнаты. Солнечный свет, бивший в пыльные стекла, ослепил пленницу. Она быстро поморгала и огляделась. Это был деревенский дом, старый и неряшливый. Окна веранды выходили в огород. Судя по всему, рядом было крыльцо — Лиза услышала, как палач пообещал овчарке прогулку.
Нет. Это не уловка. Это ошибка.
Лиза окинула полупустую веранду отчаянным взором. В углу валялся какой-то хлам (тряпки, кастрюли, поломанная табуретка), среди которого она заметила то ли железный лом, то ли кочергу — толком не разглядеть. Метнулась к куче, выхватила прут и нырнула в комнату в тот самый миг, когда маньяк вспомнил о своей оплошности.
Украденную ценность Лиза спрятала под матрас, забросала подушками и легла сверху. Тюремщик заглянул в каморку, захлопнул дверь и запер. Когда стихли его шаги, пленница просунула руку под матрас и коснулась холодной поверхности орудия. Сжала пальцами тонкий, но увесистый предмет и ощутила, как нарастает лихорадочное волнение. Как там в детстве говорилось? Против лома нет приема? Теперь появилась возможность проверить верность этой пословицы на практике.
Лиза порывисто встала и приложила ухо к двери. Посторонних звуков не доносилось, но попытку выломать дверь лучше отложить до позднего вечера. В последнее время палач ночевал в другом месте, оставляя ее в одиночестве. Значит, у нее будет шесть-семь часов, чтобы выбраться. Вариант подкараулить маньяка утром, когда тот зайдет в комнату, и нанести удар по черепу Лиза не рассматривала. Не в той она физической форме, чтобы тягаться со здоровенным мужиком. Скорее всего, он отреагирует быстрее, чем лом опустится на его голову. Страшно представить, какая реакция последует. Нет, так подставляться нельзя.
В окна веранды Лиза успела разглядеть часть забора, ограждавшего запущенный огород, а за ним, на соседском участке, хозяйственные постройки. Очевидно, дом, где томилась невольница, стоял не обособленно. А значит, есть надежда, что рядом находятся люди. Главное — очутиться на улице и позвать их на помощь.
Лиза подавила желание немедленно схватить лом и долбить дверь до победного. Ее мелко потряхивало от избытка энергии, челюсти непроизвольно сжимались, мозг работал четко и трезво. Состояние походило на то, когда понюхаешь дорожку кокаина или выпьешь лошадиную порцию кофе. Лиза уже не помнила, когда чувствовала столь неестественную бодрость. Бездеятельность мучила ее, но еще мучительней была мысль о возможной неудаче. Слишком долго пришлось ждать, когда убийца допустит оплошность. И теперь Лизина жизнь зависела от ее самообладания.
Какое-то время она ходила из угла в угол, отсчитывая секунды. Затем села на пол и вперила взгляд в щель под дверью. Яркая полоска света постепенно тускнела и в какой-то момент стала совсем темной. Кромешная мгла окутала комнату. Лиза поднялась на ноги, нащупала узкую прорезь между дверью и косяком, просунула в нее острый конец прута и принялась медленно поворачивать его из стороны в сторону.
Дерево скрипело и сыпало под ноги труху. Острые щепки царапали кожу, перенапряженные кисти болели, а поясницу ломило. Но Лиза не останавливалась.
Минуло около часа, прежде чем дверь расшаталась настолько, что стал виден засов. Серый сумрак, хлынувший в расширенные щели, разбавил темноту помещения. Лиза протолкнула прут под засов и начала с остервенением молотить по нему.
