– Нет, никто.
– Мы уверены на девяносто девять процентов, что он совершенно не интересуется тобой. Убийца…
– Икс, – сказала Пам с понимающей улыбкой.
– Икс не знает о тебе – твое имя не появлялось в прессе, потому что ты была маленькой. А у твоей матери в то время был псевдоним. Но я хочу, чтобы ты знала. Будь начеку. А по ночам у твоей квартиры будет дежурить полицейский в машине.
– Хорошо.
Пам казалась совершенно не обеспокоенной этим сообщением. И тут Сакс поняла: весть о том, что может существовать какая-то, пусть даже самая слабая связь с Иксом 5–11, которого пресса окрестила Подпольщиком, оставила Пам равнодушной потому, что на уме у нее было что-то другое. И вскоре она это выскажет – нет, преподнесет.
Пам отпила какао, избегая смотреть в глаза Сакс.
– Вот какое дело, Амелия. Мне хотелось бы поговорить с тобой.
Ее улыбка показалась Сакс слишком уж широкой, и она занервничала. Тоже сделала глоток, но никакого вкуса не ощутила. Сразу же подумала: «Беременна?» Конечно. Дело в этом. Сакс подавила гнев. Почему они не предохранялись? Почему…
– Я не жду ребенка. Успокойся.
Сакс успокоилась. Издала отрывистый смешок, подумав, не выдает ли себя бессознательной мимикой.
– Но Сет и я… Мы сходимся.
Так поспешно? Сакс продолжала улыбаться. Не была ли ее улыбка такой же фальшивой, как у этой девушки-подростка?
– Теперь? Хорошо. Это впечатляющая новость.
Пам рассмеялась, очевидно, из-за несоответствия между словами и выражением лица Сакс.
– Послушай, Амелия. Мы не вступаем в брак. Просто этому пора случиться. Я так считаю. Он так считает. Это правильно. Мы полностью совместимы. Он знает меня, знает насквозь. Иногда мне даже не нужно ничего говорить, он чувствует, что я думаю. И он очень славный, понимаешь?
– Слишком уж быстро, милая, ты не находишь?
Вся оживленность Пам мгновенно исчезла. Сакс вспомнила, что мать, бившая девочку и запиравшая ее на несколько часов в чулан, тоже называла ее «милая», и Пам возненавидела это ласковое обращение. Сакс пожалела, что употребила его, но она была взволнована и забыла, что это слово под запретом.
Она сделала новую попытку:
– Пам, он замечательный парень. Так считаем и я, и Линкольн.
Это было правдой. Но Сакс не могла остановиться.
– Только не думаешь ли ты, что лучше подождать? Зачем торопиться? Просто встречайтесь, развлекайтесь. Спите вместе… Поезжайте в путешествие.
«Трусиха», – обругала себя Сакс, дав последние два совета, потому что ее целью было несколько отдалить Сета и Пам друг от друга. Она говорила не то, что хотела.
– Интересно, что ты это предложила.
«Интересно? – подумала Сакс. – Если она не беременна… О нет». Челюсти ее сжались, и следующие слова Пам подтвердили ее страхи.
– Мы хотим устроить каникулы на год. Путешествовать.
– На год? – Теперь Сакс просто тянула время. Она могла бы сказать «Как дела у команды “Янки”?» Или: «Я слышала, мокрый снег прекратится через день-другой».
Пам продолжала гнуть свое.
– Сету надоело быть внештатным корреспондентом. Он очень талантлив. Но в Нью-Йорке его не ценят. Сет не жалуется, но я вижу, что он расстроен. В рекламных агентствах, для которых он работает, проблемы с бюджетом. Поэтому они не могут взять его в штат. Он хочет повидать мир. Он честолюбив. Здесь очень трудно.
– Да, конечно, в Нью-Йорке всегда было нелегко пробиться.
Голос Пам стал тверже.
– Он старался. Не думай, что сидел сложа руки.
– Я не говорю…
– Он станет писать путевые очерки. Я буду помогать ему. Мне всегда хотелось путешествовать, мы говорили об этом.
Да, говорили. Только Сакс всегда думала, что она и Пам будут вместе исследовать Европу или Азию. Старшая сестра и младшая сестра. У нее была мечта объездить те места Германии, из которых происходили ее предки.
– Но колледж… Судя по статистике, оставив учебу, вернуться назад очень трудно.
– Почему? Что такое статистика? Ерунда.
Что ж, у Сакс не было никаких цифр. Она это выдумала.
– Мил… Пам, я рада за вас обоих. Только, ну, ты должна понять. Это большая неожиданность. Поспешность, как я сказала. Ты не так уж долго его знаешь.
– Год.
Верно. В определенном смысле. Они познакомились в прошлом декабре, недолгое время встречались. Потом Сет поехал в Англию стажироваться в рекламном агентстве, планирующем открыть филиал в Нью-Йорке. Они с Пам вступили в ряды тех, кто поддерживает отношения с помощью эсэмэсок, Твиттера и электронной почты. Однако компания решила, что выходить на рынок США рискованно, месяц назад Сет вернулся и снова стал работать внештатно. Нормальные встречи возобновились.
– Ну и что, если это слишком поспешно? – В голосе Пам снова послышалось раздражение. Характер у нее всегда был вспыльчивым – при ее воспитании иного ждать не приходилось. Но она пошла на попятную. – Послушай, Амелия. Сейчас самое время это сделать. Когда мы в этом возрасте. Позднее? А если мы поженимся и у нас появятся дети?
«Пожалуйста, не продолжай».
– Тогда уже будет невозможно бродить пешком по Европе.
– А как быть с деньгами? Работать там нельзя.
– Это не проблема. Сет будет продавать свои очерки. К тому же он какое-то время откладывал деньги, и его родители очень богаты. Они смогут нас выручить.
Сакс вспомнила, что его мать адвокат, а отец работал в инвестиционном банке.
– И у нас есть блог. Я смогу вести дневник событий.
Сет несколько лет назад создал сайт, через который люди могли отправлять финансовую помощь на различные социальные и политические нужды, преимущественно с левым уклоном – избирательные права женщин, поддержка искусства, контроль над вооружением. Пам теперь занималась работой на этом сайте даже больше, чем он. Да, он казался популярным, хотя Сакс полагала, что они получают в виде пожертвований не больше тысячи долларов в год.
– Но… куда вы собираетесь? В какие страны? Это не опасно?
– Пока что не знаем. Это одна из составляющих приключения.
Стремясь потянуть время, Сакс спросила:
– А что говорят Оливетти?
После того как Сакс ее спасла, девочку отдали приемным родителям, которых Амелия проверяла, словно телохранителей президента. Приемные родители были чудесными, но в восемнадцать лет, в прошлом году, Пам захотела жить самостоятельно и – с помощью Райма и Сакс – поступила в колледж и устроилась на работу с неполным рабочим днем. Однако оставалась близка с приемными отцом и матерью.
– Они одобряют.
