Снова заговорила Сакс:
– Возможно, наш Собиратель Кожи чувствует себя наследником Собирателя Костей, но в чем суть? Это прикрытие. Его наняли пронести под землю взрывчатку, чтобы уничтожить сетевые концентраторы Международных оптоволоконных систем.
– Что произойдет, если они будут взорваны? – спросил Пуласки.
– Вообрази, что будет, если весь Интернет на Манхэттене прекратит работу.
– Банки, – негромко произнес Райм. – И больницы, полиция, национальная безопасность, управление воздушным транспортом. Позвони Деллрэю, пусть предупредит Министерство внутренней безопасности. Думаю, потери будут исчисляться сотнями смертей и миллиардами долларов. Позови нашего компьютерщика Родни Шарнека к телефону. Немедленно.
Глава 57
Гарриет Стэнтон возвращалась со своим мужем Мэттью из медцентра Верхнего Манхэттена в Марбл-хилл. Они ехали в такси, на счетчике – пока что – было около семнадцати долларов.
– Только посмотри, – негромко сказал Мэттью, глядя на счетчик. – Можешь себе представить? Когда подъедем к отелю, будет тридцать. Метро было бы дешевле.
Мэттью всегда был скуповатым. Теперь, после соприкосновения со смертью – или с нью-йоркским здравоохранием, – его расположение духа не улучшилось.
Гарриет с ее манерой поддакивать ответила, что, учитывая районы, через которые они проезжали – Бронкс и Гарлем, – не лучше было бы как-то иначе истратить эти деньги?
– И посмотри, какая погода.
Там, где они жили, в южном Иллинойсе, погода бывала такой же холодной и промозглой. Только не казалась такой отвратительно холодной и промозглой. На ум приходило слово «гнилая».
Мэттью взял ее за руку, что означало «Пожалуй, ты права». Его выписное свидетельство было если и не безупречным, то не таким скверным, как могло бы. Да, этот случай был сердечным приступом – или, на медицинском жаргоне, «инфарктом миокарда», – но операции не потребовалось. Лекарства и медленное, постепенное увеличение физических нагрузок, сказал им врач. Аспирин, разумеется. Постоянно аспирин.
Гарриет позвонила их сыну Джошу в отель, велела собрать все рецепты, какие выписал врач, и идти в одну из ближайших аптек. Мэттью молча сидел, откинувшись на спинку сиденья, и смотрел в окно. Его интересуют люди, решила она, судя по тому, как взгляд мужа перебегал от одной группы прохожих к другой.
Таксист высадил их перед отелем. Здание это было выстроено в тридцатых годах, решила Гарриет, и с тех пор определенно не реставрировалось. Оно было желтовато-серым. На обшарпанных стенах и застиранных шторах виднелся уродливый геометрический рисунок. Отель напоминал ей гостиницу «Муз-лодж» у них дома.
Убогий декор и стойкий запах лизола и лука ее раздражали. Но, может, дело заключалось в сердечном приступе мужа, в срыве ее планов? Они поднялись на лифте на десятый этаж, вышли из кабины и направились к своему номеру.
Гарриет решила, что нужно помочь мужу улечься в постель или, если он не хочет ложиться, подать ему шлепанцы, удобную одежду и заказать какую-то еду. Но он отмахнулся от нее – правда, с легкой улыбкой, – сел за истертый стол и включил компьютер.
– Вот, смотри. Я же говорил. Пятнадцать долларов в сутки за Интернет. В «Ред-руф» он бесплатный. В «Бест-Уэстерн» тоже. Где Джош?
– Пошел в аптеку с твоими рецептами.
– Заблудился, наверно.
Гарриет положила грязную одежду в мешок для химчистки, с которым собиралась спуститься в прачечную самообслуживания в подвале. Хоть за это ей не придется платить. Черт знает что.
Она остановилась, чтобы посмотреть в зеркало, увидела, что желто-коричневая юбка не требует глажки, а на коричневом свитере, облегающем ее пышную фигуру, почти нет шерстинок. Почти, но не совсем. Она сняла несколько из них и бросила на пол. Собрала выбившиеся пряди своих седеющих волос и заправила их в тугой узел на затылке.
Гарриет заметила, что, спеша в больницу, надела серебряное ожерелье задом наперед, и поправила его, хотя узор был абстрактным: никто бы не заметил ошибки. Потом скорчила гримасу: не будь такой кокеткой.
Оставив Мэттью, она вышла с мешком в коридор и на лифте спустилась в вестибюль. Он был переполнен. Ей пришлось стоять в очереди у окошка портье, чтобы разменять деньги. Шумная компания японских туристов толпилась возле чемоданов, словно первые переселенцы, защищающие своих женщин. Парочка, видимо, проводящая медовый месяц, стояла в обнимку. Двое мужчин – ясно, что геи – оживленно обсуждали какие-то планы на вечер. Молодые музыканты в кожаных куртках сидели, положив ноги на поцарапанные футляры своих инструментов. Располневшая пара разглядывала карту. Муж был в шортах. В такую погоду. И с такими ногами! Нью-Йорк. Ну и город.
У Гарриет внезапно появилось ощущение, что на нее кто-то смотрит. Она быстро подняла взгляд, но никого не увидела. Однако беспокойство осталось. Что ж, после опасного происшествия в больнице вполне естественно нервничать.
– Мэм? – услышала она.
– О, простите.
Она повернулась к портье и разменяла десять долларов. Потом спустилась на лифте в подвал, прошла, следуя указателям, двумя коридорами в прачечную – тускло освещенное помещение с просыпанным на полу стиральным порошком, пахнущее парами сушилки и мокрой тканью. Здесь, как и в коридорах, никого не было.
Гарриет услышала щелчок, потом грохот поднимающегося лифта. Через несколько секунд послышался шум возвращающейся кабины. Если это та самая, то поднялась она только на первый этаж.
Два доллара за одноразовый контейнер стирального порошка? Нужно было сказать Джошу, чтобы купил пачку «Тайда». Потом напомнила себе: «Не будь такой, как Мэттью. Не беспокойся из-за мелочей».
Послышался звук шагов, приближающихся со стороны лифта. Гарриет взглянула в дверной проем, в темный коридор. Сердце ее забилось немного чаще, ладони повлажнели. Ничего.
Она положила одежду в наименее грязную машинку и опустила шесть монет по двадцать пять центов. Снова шаги, становящиеся все громче.
Гарриет повернулась и взглянула на молодого человека в желтовато-коричневой кожаной куртке и зеленой бейсболке. У него был рюкзак и брезентовая сумка для инструментов. Короткое молчание. Потом она улыбнулась.
– Билли.
– Тетя Гарриет.
Билли Хейвен огляделся, убеждаясь, что они одни, потом вошел в комнату. Поставил свои вещи.
Она подняла руки ладонями вверх, словно подзывая ребенка. Билли заколебался, потом подошел к ней и позволил крепко обнять себя. Они оказались почти одного роста – Гарриет была чуть ниже шести футов. Женщина, легко приблизив лицо к его лицу, крепко поцеловала его в губы.
Гарриет почувствовала, что вначале он засопротивлялся, потом сдался и ответил ей поцелуем, сжав ее губы своими, вкушая ее. Не желая этого, но будучи не в силах остановиться.
