Данилов озабоченно крякнул и принялся что-то лопотать про необходимость дополнительных экспертиз. Это займет какое-то время. Что кое-что для него лично остается непонятным. Ему еще надо поговорить с соседями. С каждым, лично! И что как только будет возможным, ей сообщат.
– Когда?! – перебила она его.
– Думаю, не раньше чем через неделю.
– Твою мать! – ахнула она, забыв о приличиях. – Он… он прожил честно и благородно! Он кадровый военный! У него было, есть и остается имя… Честное имя! Он заслужил быть преданным земле в положенное по христианским законам время. Вы… вы все чудовища! Ненавижу вас!..
Она отключила телефон. Совсем отключила, швырнув его на кухонный подоконник.
Через полчаса, вдоволь наревевшись и нарядившись в серый спортивный костюм и все те же кроссовки, в которых проспала ночь, синюю ветровку с капюшоном, Саша вышла из дома.
Плевать ей на все их расследования, вместе взятые! На экспертизы и прочее! Она сама, сама опросит всех свидетелей! Она сама станет говорить с людьми, которые гладили ее по голове еще в раннем детстве, жалели ее, когда она осиротела, и нахваливали, когда она подрастала. Она вытрясет из них всю правду! Она добьется! Узнает, почему дед выстрелил сначала своим соседям в головы, а потом себе. Она узнает, будьте уверены!..
Глава 7
Губин вызвал его к себе, не дожидаясь совещания, которое было назначено на три часа дня. Данилов только развернул пропитанную маслом бумагу, намереваясь проглотить аппетитный кусок жареного куриного филе, зажатого между двумя кусками хлеба, листьями салата и длинными полосками маринованных огурчиков, как генерал его потребовал к себе. Срочно!
– Черт! – зло выругался Данилов, снова заворачивая шикарный теплый сэндвич. – Даже поесть не дают! Что за чертова жизнь?
Он убрал сверток в стол, вытер руки влажной салфеткой, попросил Игоря Мишина съездить в морг за результатами экспертизы по делу о двойном убийстве и самоубийстве старика и пошел к генералу.
Губин торчал в кофейном углу – так он называл тумбочку, на которой стоял чайник с чашками и в которой он хранил запасы кофе, сахара, чая и домашней выпечки. Его ежедневно снабжала ею супруга. Секретаршу к своим чашкам он не допускал. И считал барством, когда загруженный работой человек только и делает, что подает начальству «кофий». Так и говорил – «кофий».
«Я по полтора чайника за день выпиваю. Что же, Ниночке (так звали его секретаршу) теперь на месте из-за этого не сидеть?»
– Чай будешь, Данилов? – спросил генерал вместо того, чтобы ответить на приветствие.
– Никак нет! – Данилов шумно сглотнул слюну, вспомнив про теплого жареного цыпленка с хлебом и овощами, поджидавшего его в ящике стола.
– Не спеши отказываться. Мне тут жена сегодня хвороста напекла. Я больше не знаю никого, кто бы пек такой хворост!
Генерал злобно уставился на Данилова. Как если бы тот знал такого умельца, потому и отказывался.
– Чай с сахаром или без? – задал следующий вопрос генерал.
– С сахаром.
Данилову было неудобно, что Губин взялся угощать его чаем. Но тот вернулся к столу с единственной чашкой в руках, из которой тут же принялся прихлебывать.
– Ты не стой, Данилов, не стой столбом. Налей себе чай-то. Хворост в верхнем ящике. А вот что сахар в чай кладешь, молодец. Придумали тоже моду, без сахара чай-кофе пить! Западные все штучки. Там-то оно понятно почему, все от экономии. Если пирожное сладкое, можно в чай сахар не класть, можно сэкономить. Нам-то их привычки зачем? Так, Данилов?
– Не могу знать, товарищ генерал. – Данилов быстро налил себе чаю, выдвинул верхний ящик тумбочки, взял три витые палочки хвороста, сел за стол для переговоров. – Просто люблю чай с сахаром, и все.
– А надо бы знать, Данилов, – с неудовольствием подвел черту генерал и поставил пустую чашку на край стола. Даже огненный чай он выпивал в три глотка. – Надо бы знать, откуда привычка такая взялась: пить чай без сахара! А то мы так, кивая на западных диетологов, додумаемся и до борща без мяса! Н-да… Что скажешь по существу вопроса?
– Про борщ?
Данилов как раз доедал последнюю хворостинку и мысленно пожелал супруге генерала здоровья и неиссякаемой энергии. Чтобы она еще долгие годы радовала своих близких такой выпечкой. Ничего подобного в самом деле он никогда прежде не пробовал. Хворост был потрясающим!
– Про какой борщ, Данилов?! – хлопнул ладонью по столу Губин, властно поджав рот. – Про вчерашнюю стрельбу спрашиваю!
– Извините, товарищ генерал, – покаялся Данилов с виноватой улыбкой. – Хворост просто… выше всяких похвал!
– Ну вот, а то, говорит он тут, понимаешь… – пробормотал Губин, скупо улыбнувшись. – Ну?
– На первый взгляд картина ясна, – проговорил Данилов, поигрывая пустой чашкой. – Старик разбирал старые вещи, не нашел наградного пистолета. Разъяренный, кинулся к соседям. Они давно и прочно конфликтовали. Это подтвердили все из опрошенных жильцов подъезда.
– Так… Дальше.
– Они поскандалили. Старик вернулся к себе.
– Пистолет потом нашелся, как я понял?
– Видимо, да. Раз из него были убиты его соседи. И потом застрелился он сам.
– А что так неуверенно, Сережа? Что тебе не нравится?! – Губин повысил голос, и сделался он у него сердитым. Он так не любил никаких осложнений, так не любил. – Снова станешь искать черную кошку в черной комнате?! У тебя двое отравившихся на этой фирме с дурацким названием! Вот чем тебе первостепенно надо заниматься, Данилов! А этот бытовой конфликт яйца выеденного не стоит! Не сто-ит! – закончил генерал по слогам. – Что?! Что еще?!
– Дело в том, товарищ генерал, что этот бытовой конфликт… он как бы… он как бы попадает в сферу интересов этой самой фирмы с дурацким названием.
– То есть?!
– Застреливший соседей гражданин Воронцов Михаил Севастьянович является…
– Кадровым военным, знаю, знаю, – замахал в его сторону руками Губин. – Уже звонили, просили не поднимать лишнего шума. Никакой прессы и все такое.
Он уже пожалел, что вызвал Данилова до совещания. Теперь не успеет чаю с хворостом выпить. А потом уже будет и не к чему. Потом уже к ужину надо себя готовить. Супруга обещала что-то невероятное. Какое-то блюдо из рыбы. И велела аппетит беречь.
– И еще он является дедом Воронцовой Александры Михайловны.
– Что это – и дед Михаил и она Михайловна? Отец, что ли, был тоже Михаилом?
– Так точно!
– И что дальше?
– А эта Воронцова была изгнана из фирмы, где у нас обнаружилось двое отравленных.
