– А я вам могу рассказать. Я не подслушивала, нет-нет! – Ладонь Анны Львовны исчезла между грудей, как между подушек, даже запястья не было видно. – Просто вы так кричали, что не услышать мог только глухой.
– Все слышали? – ахнул Филонов.
Конечно, он не дурак, понимал, что с Мазилой они не прогноз погоды на неделю обсуждали. И не планы на выходные. Что-то было там, чего другим слышать было не надобно. А там коллектив! Посетители из жильцов! Господи…
– Никто ничего не слышал, Евгений Леонидович, – улыбнулась, довольная собой, Анна Львовна. – Как только они пришли, я сразу смекнула что к чему и выпроводила всех вон. И сотрудников, и посетителей. Всех! Вон! Дверь офиса заперла. Сама, уж простите, осталась. Квартальный отчет не за горами.
– А чего смекнули-то, Анна Львовна?
Филонов тщательно упаковался в простыню, как в тунику, отошел на безопасное расстояние, присел на мягкий круглый пуф. Тут, он решил, ее алчные ищущие руки его не достанут. С этого места не был виден ровный квадрат на его паркете, отраженный стрельчатым окном.
– Что они явились к вам из-за этого нашумевшего убийства. – Ее жирные плечи беспечно дернулись, приводя в движение все объемные выпуклости. – Вы же помните, что случилось пару дней назад в доме номер семнадцать?
– Да, да… – Кожа на затылке Филонова натянулась. Он мог поклясться, что слышит, как она потрескивает от вставших дыбом волос.
Конечно! Он вспомнил! Вспомнил, черт бы все побрал на свете, об этом ужасном убийстве! Вернее, сразу о трех убийствах он вспомнил! Ужасных и бессмысленных по сути своей. Сразу вспомнил свой ужас, когда понял, чьих рук это дело. И вызвал их всех к себе на вечер. А они, видишь ли, явились к четырем часам. Еще когда конец рабочего дня не наступил. Слава богу, есть у него верные люди в лице Анны Львовны.
Филонов невольно с благодарностью глянул на пышнотелую бухгалтершу, не думающую вставать и не делающую ни единой попытки одеться. Ее помощь нужна была снова. Он вспомнил то, зачем братва приезжала. Но не помнил ни слова из их разговора. Ни единого! Как вытравили ему участок мозга, отвечающего за память.
– А тут все просто, – пояснила Анна Львовна, усаживаясь на кровати и превратившись сразу в громадную медведицу, с которой состригли весь мех. Почти весь… – Вы орали на них. Называли дебилами и отморозками. Орали, что они подставили вас. Что теперь менты точно придут за вами…
В этом месте Филонову так закрутило живот, что он еле усидел на мягком круглом пуфе.
Вот оно! Вот оно и настигает его, возмездие-то! Мать-дура своими окнами в клеточку накликала беду. Сидеть ему теперь, точно сидеть!
– Многие видели, как Лопушины приходили к вам с визитом накануне своей гибели. Может, они кому пожаловались на вас, – продолжала разглагольствовать Анна Львовна, сидя на кровати с широко разведенными в стороны жирными коленками. – Потом еще Степан сокрушался по поводу того, что его ребята весь день до самой стрельбы проторчали во дворе. Нарисовались, типа.
– Нарисовались… – трагическим эхом облетел комнату шепот Филонова.
– Еще кто-то из его ребят ходил по пятам сначала за женой, потом за мужем.
– За кем, за кем?! – не понял Женя.
– Ну, за этими Лопушиными.
– А куда ходили?
– В магазин. Там у них во дворе магазинчик дежурный.
– Знаю, знаю, – замахал на нее руками Филонов. Он сам там не раз закуску покупал, если везде опаздывал. – Хозяином там Витек Ломов, три года отсидел по малолетке за кражу. И че, эти лохи ходили за теткой с мужиком в магазин?! Типа, следили, что ли, я не понял?
– Типа того, – кивнула лохматой кудрявой головой Анна Львовна, вдруг сально улыбнулась Жене, похлопала по краю кровати: – Женечка, не хочешь к мамочке?
У него вторично закрутило живот, стоило глянуть на голую бухгалтершу, бесстыдно растопырившую коленки. Нет, на трезвую голову он на подобные подвиги точно не способен. Стошнит сто процентов.
– Не до того, – нахмурился Женя. – Что было дальше?
– А дальше… дальше Степа принялся клясться и божиться, что они не убивали этих уродов Лопушиных. И тем более не трогали старика. Он, типа, сам себе башку прострелил, когда понял, что натворил. Мол, все соседи слышали, как они скандалили. А потом бабахать начало.
Анна Львовна разочарованно выдохнула и с третьей попытки слезла с кровати. Мягкие пружины, стоившие Филонову немалых денег, раскачивали ее крупное тело и возвращали ее зад на место. Наконец она встала на пол, сграбастала со стула аккуратно развешенную одежду и тяжелой поступью отправилась в душ. Там она что-то напевала, даже смеялась, громко плескалась и фыркала. Ну, ей-ей, медведица! Вышла аккуратно причесанная, одетая и сразу запросила такси.
– Рабочий день в разгаре, Евгений Леонидович. – Широко раскрыв рот перед зеркалом шкафа, Анна Львовна красила губы. – А нас с вами нет. Разговоры пойдут.
– О нас с вами?! – ужаснулся Филонов.
– Зачем? – Она свернула тюбик губной помады, убрала в сумочку, обернулась к нему с отеческой улыбкой. – О том, что вы сбежали вместе с дружками своими.
– Как?! – Филонов резко вскочил, мягкий шелк скользнул по телу, падая к ногам. – Как, сбежали?! Степка что, сбежал?!
– Ну… Насколько я поняла из вчерашнего разговора, – ее заново разукрашенные глаза жадно пробежались по молодому телу начальника, – Степан собирался вместе с этими двумя парнями сегодня же улетать в Таиланд. Пока, говорит, все не утрясется, они залягут.
– Так и сказал?!
В голове тут же, как выстрел, лязгнул запор тюремной камеры. Вот оно! Начинается! Тело Филонова мгновенно покрылось крупными мурашками. Даже Анна Львовна со вздохом отвернулась. Она не особо жаловала трусливых мужчин.
– Так я вызову такси? – спросила она, направляясь к выходу из спальни.
– Да-да, конечно, – пробормотал он, падая голым задом на мягкий бархат круглого пуфа.
Он слышал, как она говорит по телефону в его гостиной. Как потом подъехала машина, открылась и закрылась железная калитка на его воротах. Надо было что-то делать. Хотя бы принять душ для начала. Он весь провонял ее духами. Тяжелый ванильный запах кружил голову и вызывал тошноту. Надо было срочно звонить Степке и предъявлять ему, предъявлять… Из-за него, гниды, все его проблемы! Из-за него!
– Ох-ох-ох, – застонал Филонов, влезая под горячий душ. – Что же теперь будет?..
Тот же самый вопрос он задал часом позже Степану Мазиле. Тот сам позвонил ему, чтобы похвастаться, что он уже минут двадцать как в аэропорту Гонконга. Он застал Женю сидящим все еще голым на пуфе в спальне. Позвонил, чтобы похвастаться и чтобы Филонов не ссал и не боялся.
