Последние слова ему дались с большим трудом. Если бы братва сейчас услыхала, вмиг решила бы, что Филон ссучился.
А ему-то что, по большому счету?! Клал он на их мнение! Где она братва-то?! В Таиланде пузо греет?! Кинули его одного тут на растерзание волкам позорным. Нарисовались, козлы, а ему теперь отвечай!
– А чего это у вас, у честного и законопослушного гражданина, на участке без конца странные дела творятся?
Улыбнулся ему в самую печень гадкий следак.
– Что вы имеете в виду? Не понял?
Филонов всегда был слаб духом. Ссыклом мать его называла. Он им и был, спорить сложно. Но как-то всегда удавалось выворачиваться. Всегда! Решил попробовать и сейчас, хотя перед глазами плыл туман и душу тысячу чертей вместе с внутренностями выворачивали.
– У вас регулярно куда-то исчезают одинокие пожилые люди. И в их квартирах потом неожиданно селятся какие-то наследники. Это как?
– Вопрос к наследникам.
Филонов заметно расслабился. По этому вопросу их с Мазилой уже не раз вызывали. Доказать ничего не смогли. Все концы подчищены. Пошел он, следак этот!
– Та-ак, понятно. На контакт со следствием идти не желаем. – Данилов швырнул пустую пластиковую бутылку в угол к трем пустым из-под спиртного, решив особо не церемониться. – Странность-то в том, что перед их исчезновением и перед появлением наследников в небезызвестных вам квартирах появлялся Степан Мазилов или его дружки.
– Тогда к ним вопросы.
– Ага! А перед этим они появлялись у вас. Или после этого.
– Законом не запрещено общение со Степаном и его знакомыми тоже. Сидим, выпиваем, девочек можем снять и помиловаться с ними прямо вот на этом вот столе. – Филонов опустил обе ладони на стол, любовно погладил, будто и не стол это был, а женская задница. – Вы ведь что-то про происшествие недавнее хотели уточнить, Сергей Игнатьевич? Спрашивайте. Дела-то у меня стоят. Видели, сколько посетителей в коридоре? Гневаться станут, жаловаться.
Данилов скрипнул зубами:
– Ладно. Коли вам тут говорить неудобно и неуместно, вызову повесткой. Там вам привычнее, думаю, Евгений Леонидович. – Данилов сделал попытку приподняться с удобного стула с удобной пружинившей спинкой.
– Ой, ну что вот сразу! Ну что! – Филонов дернулся всем телом раз, другой, лицо его сделалось еще зеленее. – Любите вы, менты, понты колотить!
– Ага! Вот оно и личико проступило, – улыбнулся ядовито Данилов. – Менты! Понты! Могу привлечь за оскорбление, между прочим, гражданин Филонов.
Женя сердито засопел, разминая пальцами пластик бутылки. Пластик корчился, трещал, каждый звук отдавался противной болью в висках. Но самой основной головной болью был вот этот улыбчивый симпатяга следак. Такой и нож в спину не заметишь как воткнет, и все тоже с улыбочкой.
– Сергей Игнатьевич, ну извините, извините, – Филонов жалко улыбнулся. – Очень плохо себя чувствую, очень! Несу не пойми что. Вы спрашивайте по существу вопроса, спрашивайте. Может, чем и помогу. Хотя… хотя ума не приложу, чем конкретно.
– Что вы можете сказать по существу вопроса? – передразнил его Данилов. – Относительно погибших Лопушиных?
– Что скажу, что скажу…
Филонов надолго задумался. Промолчать о последней их встрече или рассказать? Про то, как нагло себя вел мужик и как удовлетворенно улыбалась баба? Рассказать или промолчать? Так народу в коридоре много было, наверняка кто-то слышал. А если слышал, мог уже и растрепать.
– Противные люди, – решился он со вздохом.
– В каком смысле?
Данилов заинтересованно глянул на Филонова. Если уж и его, афериста с многолетним непрерывным стажем, достали, то парочка действительно была о-го-го какая.
– Очень нехорошие люди, – Филонов стрельнул в него взглядом исподлобья. – Приходили тут ко мне требовать замены отопления. Говорю, на очереди вы, на очереди. Так такой скандал мне тут устроили! Мужик этот обнаглел настолько, что начал требовать радиаторы ему за счет ЖЭКа поставить. Говорю, как я их списывать-то стану? Улыбается, как урод, простите…
Если Лопушин обнаглел, значит, имел какие-то рычаги для своей наглости, тут же решил про себя Данилов. И тебя этими рычагами к стенке припер до такой степени, что заставил сердечные капли принимать после своего ухода. То есть Лопушин знал о каких-то филоновских темных делишках. Либо догадывался, либо знал наверняка. Потому и Мазила на следующий же день со своими дружками у подъезда Лопушиных отирался. Потому и по пятам ходили за супружеской парой, устроив им акт устрашения, чтобы рты не разевали где не надо.
Но вот стрелять…
Стрелять вряд ли бы они стали. Не такие они дураки. Нарисовались, не стереть, целый день проторчав в тачке у подъезда. Но чтобы еще и стрельбу устроить. Нет, не выходит. К тому же каким образом к ним попал пистолет старика? Это кто-то из своих. Точно, кто-то из своих. Придется внучку трясти на предмет выяснения хороших и не очень знакомых старика. Кому он мог довериться настолько, что показал, где прячет наградной пистолет?
– А давно они поселились в этом доме? – выслушав пространные стенания Филонова, спросил Данилов.
– Ой, ну вот я-то откуда знаю, Сергей Игнатьевич?! – всплеснул руками Евгений, лицо его исказила очередная болезненная гримаса.
– Вы, может, и не знаете, а вот ваша паспортистка должна это знать наверняка.
Паспортисткой оказалась та самая грудастая бухгалтерша, что встретила Данилова в ЖЭКе поутру. На вопрос, что так, ответила, что приходится совмещать обязанности, так как ставки паспортистки у них нет. А работу все равно надо вести. А они с Евгением Леонидовичем никому эту работу доверить не могут. Поскольку очень ответственно.
– Так ведь, Евгений Леонидович? – Раскрашенные в сумасшедше-фиолетовый цвет глазищи грудастой бухгалтерши обласкали обесцветившуюся до желтизны физиономию Филонова.
– Так, так, Анна Львовна. Вы сведения-то принесли? Вот и славно. Давайте, давайте их сюда. И ступайте, Анна Львовна. Ступайте.
Он поморщился. Взгляд его испуганной белкой промчался по мощному торсу и огромному заду женщины. Он снова подумал, что выпил вчера непотребно много, раз не помнит ни черта из их любовного свидания. Может, и не было ничего, а она просто так голой к нему в койку завалилась? Может, раздела его, себя и завалилась бесстыжей медведицей в надежде, что утром он хоть что-то сможет. А он не смог. И с ней, сто процентов, не сможет уже никогда. Лучше…
Он лучше пить бросит, вот! Чтобы все помнить. И не мучиться таким похмельем.
– Получается, что до того, как переселиться на ваш участок, эти двое жили в пригороде? Район Заславский…
Данилов задумался. Что-то подбрасывала ему память относительно этого района. Что-то нехорошее, болезненно нехорошее. Но сколько он ни думал, не вспомнил. Видимо, давно это было. И его не особо коснулось. Но то, что в этом районе что-то такое было, это сто процентов.
