Я почувствовала, что меня качнуло, как будто пуфик попытался сбежать.
— Он что — к твоей бабушке приходил?
— Да с чего бы? Он по коридору шел.
— По коридору?
— Ну, не по потолку же! Чего удивительного? Может, приболел, а там знакомые.
Я сильно сомневалась в том, что у моего дядюшки есть знакомые в Склифе, но кто его разберет. Интересно, по какому поводу он туда заявился вообще…
— А он тебя видел?
— Нет, он разговаривал с каким-то мужиком. Я его хотела окликнуть, потом смотрю — ему не до меня совсем, лицо озабоченное, по сторонам не смотрит, ну, и не стала.
Я про себя выдохнула — чем меньше контактов с дядей, тем проще жизнь. Да и Аньке светить перед ним своей смазливой мордочкой вообще ни к чему. Слабо представляю только, что будет, если вдруг Карибидис начнет приглашать ее на какие-то публичные мероприятия, а там она столкнется все-таки с дядей. Он-то, в отличие от Аннушки, не верит в случайности и может догадаться, что без меня тут не обошлось. Хотя, может, я напрасно нагнетаю…
— Пойдем, чайку попьем, — попросила Аннушка, уже переодевшись в длинный халат. — Знобит меня что-то…
— Это ты переволновалась, — я встала и обняла подругу за плечи. — Спасибо тебе, Ань…
— Больше не проси.
Я очень надеялась, что больше подобных услуг мне от нее не понадобится. Анька все-таки молодец, все сделала, хоть и не хотела.
Мы пили чай с найденным в холодильнике малиновым джемом, и Аннушка понемногу отошла и даже рассказала, как именно ухитрилась засунуть «жучок» за картину в кабинете Карибидиса.
— Он мне карту поселка показывал до того, как мы в спальню пошли. И в этот момент ему позвонили. Я чуть от счастья не завизжала — представляешь, какая удача? Ну, он извинился и вышел, дверь плотно закрыл, а я эту штуку приклеила как раз за картину над столом. Ты, кстати, права была — там за ней пылища вековая, хотя внешняя рама чистая. Я, елки, еще и уронила эту пуговицу чертову, так руки тряслись. Надеюсь, это ни на что не повлияет?
— Не должно, — я отхлебнула чай и в который раз с благодарностью посмотрела на подругу: — Ты все-таки молодец, Аннушка.
— Может, прекратишь уже в благодарностях рассыпаться? Утомительно слушать, — Аннушка намазывала на тост джем с таким сосредоточенным лицом, как будто собиралась выставлять этот бутерброд в Палате мер и весов в качестве эталона.
— Хорошо, больше не буду. Ты мне вот что скажи — а план поселка он тебе с какой целью показывал?
— А я сказала, что решила все-таки собственный дом здесь заиметь, чтобы от отчима не зависеть.
— Забавный парень этот твой Карибидис. Ему здесь ничего не принадлежит, кроме его собственного дома, а он, значит, недвижимостью чужой приторговывает, — задумчиво протянула я, постукивая ложечкой по чашке.
— Ну, я не в курсе, что ему принадлежит, но про дом он четко сказал — можешь выбрать из пустующих, а их пять. Кстати, вот этот тоже там значился.
Я аж подпрыгнула:
— Что?!
— Да вот что слышишь. На плане этот дом обозначен как выставленный на торги, — спокойно сказала Аннушка.
— Шибани меня калитка… — пробормотала я потрясенно. — То есть они уже списали Потемкину вместе с дочерью… — и тут же в испуге прикрыла рот рукой, поняв, что здорово проговорилась, но, к счастью, Аннушка в этот момент отвлеклась на пришедшую эсэмэску и вторую часть предложения не услышала.
— Так что там с калиткой? — спросила она, прочитав сообщение.
— Нет, с калиткой все в порядке… Странно только, что дом выставлен на торги, а хозяйка ни сном ни духом…
Нужно было срочно позвонить Насте, но сделать это можно только на улице, потому что, как я выяснила, этот дом тоже тот еще проходной двор. Не забыть завтра попросить Вячеслава посмотреть всюду на предмет лишнего…
— Ань, я на улицу выйду минут на десять, подышу, ладно? — мне так не терпелось, что я перестала соблюдать осторожность, однако Аннушка совершенно ничего не заподозрила:
— Только куртку надень, сильно похолодало.
Глава 18
Две женщины одного мужчины
Мы соблюдаем и вызываем ваш интерес, мы ваши адвокаты, любовники и антидепрессанты…
Н. Каллен
Я поднялась к себе, нашла телефон, прихватила куртку и вышла из дома. Действительно, похолодало, к тому же накрапывал дождь, но я ушла в крытую беседку, устроилась там с сигаретой и набрала номер Потемкиной. Она не отвечала довольно долго, я начала волноваться, но, наконец, в трубке щелкнуло и раздался голос Насти:
— Да, Варя, я тебя слушаю. Что-то случилось? — и только тут до меня дошло, что уже половина третьего ночи.
— Настя, прости ради бога, что разбудила, но у меня неприятная информация. Скажи, ты не выставляла дом на торги?
— Что? — удивленно переспросила Потемкина. — Дом на торги? А жить я где буду? Остаток жизни проведу на этой даче?
— Понятно. А кто, кроме тебя, мог отдать такое распоряжение? — Хотя ответ был мне известен — Анвальт. У него вполне могла быть такая хитрая бумажка, по которой он распоряжается, например, недвижимостью покойного Потемкина.
— Если только адвокат…
— Господи, как мне найти этого адвоката, а? Ну, хоть какие-то зацепки… — простонала я в отчаянии.
— Я ничем не могу тебе помочь, если бы могла — рассказала бы все. А от кого ты про торги узнала?
— Моя подруга крутит роман с этим Карибидисом. И сегодня он предложил ей на выбор несколько домов в поселке. В том числе и твой.
— Этого не может быть! — ахнула Анастасия.
— Вот представь себе. Я потому и кинулась звонить, не взглянув на часы.
— Нет, я не об этом… Николас! Как он-то мог?!
— А… что не так? — осторожно спросила я, смутно догадываясь, что именно.
— Я не хотела говорить… мы с Николасом… словом, в последний год жизни Игоря…
Дальше я уже и сама все поняла. Они с Карибидисом были любовниками, но после смерти Потемкина что-то изменилось, и они расстались. И тут у меня сразу возникла куча неудобных и опасных вопросов к этой женщине, казавшейся такой простой и открытой.
— А теперь скажи мне, раз уж такой разговор у нас пошел задушевный… Супруга своего не ты ли на тот свет спровадила? — решив пойти напролом, спросила я.
— Ты с ума сошла?! — взвизгнула Анастасия слишком уж натурально. — Запроси результаты вскрытия! Игорь умер от острой сердечной недостаточности!
— Я знаю как минимум пару препаратов, после введения которых может развиться подобное состояние. И, главное, потом следов не найдешь.
