Интересно, что помешало маленькому гангстеру явиться на встречу? Он ведь сам был инициатором. Трясся, волновался. Может, Табачников спалился? Его жуткая хозяйка каким-то образом узнала, что он решил ее предать, и прикончила беднягу? Или Табаки попросту струсил? Передумал менять одно прикрытие на другое?
Я приехала домой, когда часы показывали два ночи. Окно Кирпичёва горело желтым воспаленным светом. Я не стала ни звонить старику, ни заходить в его квартиру. Новостей у меня нет, и порадовать соседа пока нечем.
Утро началась для меня со звонка неизвестного. Ну то есть неизвестным он был недолго…
— Аркадий Вадимович Топорков, — так представился звонивший. — Евгения Максимовна, вы не могли бы подъехать в управление поговорить? Конечно, я мог бы вызвать вас повесткой… собственно, к вам вчера несколько раз приходили, чтобы вручить повестку, но ведь вас дома нет…
Полночи проведя в Интернете в поисках хоть каких-то зацепок, споросонок я соображала плохо, но все же поняла: мне звонит следователь. Это был тот самый Аркаша — «сволочь редкостная», как отрекомендовала его мне майор Миронова. А дело, по которому меня вызывали, касалось Шмаги. Поверить не могу, что старый бандит действительно написал на меня заявление! Хотя, вспоминая Дину, уже не так сильно удивляюсь. Эта женщина способна выжимать воду из камней…
Следователь оказался «молодым и борзым» — хорошо, что Галина меня предупредила. Ничего не имею против людей, которые делают карьеру. Конечно, если они не делают ее через мой труп. А именно эту цель, похоже, поставил себе Топорков.
Признаться, такому давлению я давненько не подвергалась. В полиции Тарасова меня хорошо знают. Я стараюсь поддерживать хорошие отношения со всеми представителями закона и порядка, с которыми меня сталкивает судьба. И пусть не все такие милые и приятные люди, как майор Миронова или мой давний знакомец капитан Алёхин, все же я уважаю тяжелый труд полицейских. Но следователь Топорков с первого взгляда вызвал у меня резкую антипатию.
Мальчишка, очевидно, сразу после юридического, заранее составил мнение об этом деле и теперь всячески старался подогнать реальность под свои о ней представления.
— Скажите, в каких отношения вы состояли с потерпевшим Смагиным Владимиром Сергеевичем? — уставив на меня инквизиторский взгляд и переплетя пальцы, в четвертый раз спрашивал Аркаша.
— Послушайте! — не выдержала я. — Вы задаете одни и те же вопросы. С какой целью? Думаете, я собьюсь, запутаюсь в собственной лжи и все такое прочее? Так вот: не собьюсь, даже если лгу. Кстати, я говорю вам чистую правду. Смагин Владимир Сергеевич не входит в число моих близких друзей. Я посещала его раз десять, наверное, для того, чтобы поговорить. Я никогда не причиняла вреда потерпевшему. В день, когда, как утверждает Смагин, я его избила, меня не было в городе. Да и вообще в России. Я находилась на территории Италии. У меня есть свидетели. Их адреса и телефоны я вам сообщила. Позвоните и поинтересуйтесь, в конце концов! Что вы от меня хотите?
Аркаша откинулся на спинку стула. Дружок, я побывала на стольких допросах — ты за свою жизнь не съел столько обедов! Зубки у тебя еще молочные со мной тягаться. Правда, жизнь ты мне можешь испортить, признаю…
— Скажите, почему всегда где вы, там криминал? — внезапно с усталой всезнающей улыбочкой поинтересовался Топорков.
Я с подозрением уставилась на мальчишку. Интересно, они с Фирсовым обсуждали дело Шмаги или просто пьют кофе вместе и перемывают мне кости?!
Ну все! С меня хватит!
Я выложила на стол коробочку диктофона.
— Это что? — Следователь с подозрением уставился на игрушку и слегка отодвинулся.
— Диктофон.
Не отрывая глаз от физиономии Аркадия, я нажала кнопку и дала Топоркову прослушать нашу вчерашнюю беседу.
— Что это за запись? — удивился следователь.
— Пленка, на которой гражданка Волкова Динара Олеговна мне угрожает. Кстати, вам понравился тот фрагмент, где она косвенно признает, что причастна к покушению на меня? Или больше впечатлил тот, где Волкова упоминает дело Шмаги, то есть Смагина Владимира Сергеевича, тысяча девятьсот сорок третьего года рождения? Интересно, откуда бы ей знать о том, что такое дело вообще существует?
Аркаша тонко улыбнулся в ответил:
— Дело о покушении на вас ведет другой сотрудник. В мою компетенцию это не входит. Так давайте вернемся к Смагину Владимиру Сергеевичу…
— Слушай, ты что, тоже на нее работаешь? — напрямик спросила я.
— На кого? — вскинул брови Аркаша.
Я встала.
— Это дело развалится через пару дней, как только вы дадите себе труд как следует за него взяться, — резко сказала я. — Поэтому не тратьте время на поиск доказательств моей вины. У меня алиби.
— Но на видеозаписи ясно видна ваша машина! — не унимался мальчишка.
— Машина, да. Но не я. Так что, пропуск подпишете или как?
Я переложила ногу на ногу тем самым жестом, каким это делает Шэрон Стоун в фильме «Основной инстинкт». Правда, на мне было вовсе не белое платье, под которым ничего нет, а джинсы, но тем не менее сработало. Аркадий решил, что со мной лучше не связываться, нервно облизал губы и подписал пропуск.
В коридоре я столкнулась нос к ному с Фирсовым. Увидев меня, следователь сделал движение в сторону своего кабинета — видимо, хотел укрыться. Поздно спохватился.
— Добрый день! — солнечно улыбнулась я. — Понимаю, что вы не имеете права обсуждать дело Янины Кирпичёвой, но ведь я главный свидетель. Можно вас на пару слов?
Фирсов затосковал. Прекрасно отдаю себе отчет, насколько полицейские — как, впрочем, и все остальное человечество — ненавидят, когда их к чему-то принуждают. Во взгляде Фирсова читалось: «Только потому, что ты длинноногая стерва и тебе покровительствует подполковник Воронцов, я должен тратить на тебя свое время вместо того, чтобы послать подальше?!» Да, именно поэтому!
— Со вчерашнего дня новых обстоятельств в деле не появилось, — уныло произнес Фирсов. — Вы слишком торопитесь. И, кстати, скажите деду девочки, чтобы он прекратил мне названивать. Сегодня от него поступило пять звонков. Все спрашивает, как продвигается расследование. Когда будет надо, я сам ему все расскажу.
Ну понятно. Жернова закона мелют нескоро, но верно…
Я сбежала по ступенькам и села в машину. Выруливая со стоянки, я набрала номер Александра Арнольдовича.
Старик схватил трубку сразу — видимо, он и ночевал возле телефона.
— Слушаю? — прозвучал его задыхающийся голос.
— Это Охотникова, — была вынуждена я разочаровать соседа. — У вас нет новостей?
— К сожалению, нет. Я не отходил от телефона всю ночь, — тяжело вздохнул старик. — Что же нам делать, Женя?
— Продолжайте дежурство, — сказала я. — Поставьте телефон на автоответчик и ложитесь отдохнуть. А я постараюсь добыть новую информацию.
