Тинейджеры вели себя по-разному: старшие ушли в глухую несознанку, младшие плакали и размазывали слезы. В общем, не допрос, а детский сад какой-то. Вдобавок ко всему по дороге в город черноволосый мальчик успел позвонить папаше по спрятанному в носке телефону. Папа бандита оказался важной шишкой — депутатом областной думы и немедленно вызвал своего адвоката, не довольствуясь тем защитником, который был положен его сыночку по закону. Адвокат приехал, и с этого момента стало ясно, что мальчишку отмажут. Неважно, каким способом — найдут психиатра и признают частично невменяемым или еще что-то придумают… Но этот кадр, казавшийся мне одним из самых перспективных — ведь именно он участвовал, пусть и косвенно, в похищении, а значит, должен был контактировать с Симоненко, чтобы получить от него инструкции, — в общем, он был для следствия потерян.
После перерыва допрос продолжился. Работали сразу несколько дознавателей, четыре психолога, а я переходила от одной группы к другой. Да, знаю, я не имела права присутствовать на допросах, но ведь речь шла о жизни похищенной девушки. Я не задавала никаких вопросов, просто молча сидела рядом с психологом и делала пометки в блокноте. На самом деле блокнот был мне не нужен — это просто антураж, позволяющий оправдать мое присутствие.
Кира разговаривала сквозь зубы. Видимо, самой себе девочка казалась героиней. Знаю такой психологический тип — именно из него получаются самые фанатичные подручные всяческих идеологов. И даже неважно, в чем состоят цель борьбы и задачи движения: националистические эти цели, ксенофобские, идеологические, патриотические, криминальные… Именно такие девушки шли когда-то в революцию, становились цареубийцами и провозили под платьем листовки.
Сильный характер девочки вызывал уважение. Вот только последствия, к которым привел ее фанатизм, были страшными. Труп Алеши Зимородкова отправили на вскрытие, но я и без этого могла сказать, что убила его именно Кира Суханова, — ведь я видела это своими глазами.
Кира, видимо, решила молчать до последнего. Но в полиции работали профи, знающие психологию подростков. И вскоре уже девочка отвечала на вопросы — сначала о себе, а потом и о криминальной «Школе».
Шестнадцатилетняя Суханова была родом с городской окраины — впрочем, как и все остальные. Рано умершая мамка, пьющий отец — девочке не позавидуешь. Кира училась в профессиональном лицее на швею-мотористку, но перспектива всю жизнь строчить на машинке Суханову не прельщала. Кира подумывала податься в Москву на заработки — она слышала, что там полно работы для тех, кто не боится трудностей. Но тут к ней прямо на улице подошли две девочки-близняшки. Маленькие, беленькие, лет по тринадцать на вид. Они сказали, что их послала одна «очень крутая», как они выразились, баба. Эта женщина открывает в Тарасове школу, в которой будет готовить из гопников агентов специального назначения. Обучение бесплатное, и даже подзаработать можно. Кира расхохоталась близняшкам в лицо — такую лапшу на уши даже по телевизору не вешают! Но тут одна из близняшек очень ловко уронила Суханову, на голову ее выше, на асфальт и взяла ее шею в захват.
— Сейчас я вот так локтем двину, и у тебя глаза вылезут! — сказала девочка. Кира — ветеран бесчисленных дворовых девичьих драк — была под впечатлением от сверхспособностей малышки.
На следующий день Суханова в условленное время явилась на встречу, которую близняшки назначили ей в центре города. На площадке возле кинотеатра их ждали еще две девочки и три мальчика. Подростки сели в автобус и поехали куда-то за город. На поляне в лесу горел костер, вокруг него сидели какие-то тинейджеры, примерно два десятка, и одна взрослая женщина в маске, какие носят спецназовцы.
Первым делом женщина сообщила, что они собрались здесь ради серьезных дел. Те, кто боится, кого дома ждут папа с мамой, пусть лучше сразу уходят. Но никто не встал и не ушел.
Тогда женщина сказала, что готова принять их в свою школу и учить совершенно бесплатно. Мол, она тоже выросла не в институте благородных девиц и прекрасно понимает, каково им всем пришлось.
— Никто и никогда не заботился о вас. Никто и никогда не желал вам успеха. Вы родились на помойке, и сытые и богатые хотят только одного — чтобы вы никогда ее не покидали. Чтобы вы прожили свои жизни так же, как ваши родители. Чтобы вы рано сдохли, но перед тем оставили потомство, потому что сытым и богатым нужны рабы. Если не будет вас, кто будет мыть их тачки и убирать их мусор, отчислять налоги со своих грошей, чтобы из них сложились миллиарды, которые эти люди потом могли бы украсть? Вы крадете телефон — и вас отправляют в колонию. Они крадут астрономические суммы, разваливают армию, систему образования и здравоохранения, распродают природные ресурсы страны — и процветают. Их дети учатся в Лондоне, а отдыхать ездят в тропики…
Ну и так далее, все в том же духе.
К концу этой речи половина присутствующих была готова идти на баррикады. Кира Суханова — уж точно! Потом женщина сказала:
— Вы готовы жить и умирать на помойке?
— Нет! — хором ответили дети.
— Вы хотите стать успешными, богатыми?
— Да-а!
— Вы готовы взять свою жизнь в свои собственные руки, а не позволять всяким уродам решать вашу судьбу?
— Да! Да! — вопили девочки и мальчики.
Больше всего Кире понравилось, что та баба разговаривала с ними как со взрослыми. Она высказала именно то, о чем Кира и сама порой думала, глядя в телевизор, но для чего не могла подобрать слов.
— Вы готовы принести клятву, за нарушение которой наказание — смерть? — продолжала митинг женщина в маске.
— Готовы! Да! Готовы! — орали дети, уже плохо понимая, что происходит.
— Тогда каждый из вас должен завтра привести с собой одного друга, в котором он уверен. Количество мест в моей школе ограничено, и обучение пройдут только самые достойные!
Дети тут же принялись волком поглядывать друг на дружку. Каждому хотелось войти в число достойных.
Потом подростки по одному подходили к костру и беседовали с женщиной в маске. Кира говорила, что сразу и безоговорочно поверила ей. Женщина велела называть себя Анной. Усадила Киру напротив и за пару минут вытянула из девочки всю ее нехитрую историю. Она спросила, на что готова пойти Кира ради того, чтобы выбраться с помойки, в которой родилась. Девочка взглянула в глаза, горящие в прорезях маски, и ответила: «На все!»
Анна одобрительно кивнула и скомандовала одной из близняшек: «Первая группа». «Мы сразу так и поняли!» — переглянувшись, сказали двойняшки.
Эти девочки занимали при хозяйке привилегированное положение. Они стояли по обе стороны от «Анны» и, пока она говорила, внимательно всматривались в лица сидящих. Видимо, у них был опыт в таких делах, потому что после окончания собрания девочки разделили всех на две группы. Тех, кто попал во вторую, было больше. Близняшки назначили им место сбора на завтра и распустили по домам, посоветовав расходиться небольшими группами, чтобы не привлекать внимания.
