Не сказать, чтобы оно действовало очень разумно, но в принципе адекватность все же присутствовала. Да, компьютер был выключен без соблюдения правильного алгоритма действий – Яна просто выдернула шнур из розетки, но ведь выключен же! И послания от покойницы больше не появлялись на экране – погас экран.
А потом подсознание действовало вообще почти безупречно: немедленно был вызван Сахновский и отправлена эсэмэска с извинениями Ксюхе.
Правда, вызов Димки получился несколько… э-э-э… эксцентричным. Оставалось надеяться на крепкую нервную систему парня, которому звонит одноклассница и рыдает в трубку что-то невразумительное:
– Дима… ой, мамочки… приезжай скорее… мне страшно… Вика… она… она пишет… – Сдавленное рыдание. – Помоги!
И – короткие гудки.
Наверное, Сахновский взял служебную машину с проблесковыми маячками и спецсигналом. Иного объяснения его появлению ровно через одиннадцать с половиной минут после звонка Яна не находила.
Правда, и не искала особо. Все эти одиннадцать с половиной минут она вытянувшимся в струнку сусликом простояла у окна, высматривая Димку. И когда увидела его вбегающим во двор, кинулась к входной двери, распахнула ее и устремилась навстречу надежному, сильному, теплому, способному защитить и закрыть широкой грудью от всех страхов и проблем. И плевать на возможное наличие всяких там кисяу-моделей!
Яна с размаху уткнулась в эту самую широкую грудь и громко заплакала, судорожно вцепившись пальцами в рубашку мужчины.
– Господи, Яночка, что случилось? – долетел откуда-то издалека, словно сквозь вату, голос Лидии Васильевны.
И в унисон – возбужденный лай Бусинки.
Но реагировать на внешние раздражители у девушки сил не было. У нее вообще вдруг силы закончились, все и сразу. Ноги стали ватными, и Яна начала оседать на землю, но сильные мужские руки ей этого не позволили. Димка легко, словно пушинку, подхватил девушку на руки и понес в подъезд, сопровождаемый заполошным лаем Бусинки и встревоженно-любопытным клекотанием соседки:
– Молодой человек, что происходит? Кто вы? Что с Яночкой?
– Не волнуйтесь, все хорошо.
– Да как же хорошо, если бедняжка сомлела совсем!
– Это от волнения. Мы с Яной поссорились накануне, а теперь вот помирились.
– Да кто вы, в конце-то концов? Я вас не знаю!
– Я – Янин жених.
– Кто?!
Дверь перед носом озадаченной Лидии Васильевны самым невежливым образом захлопнулась, поэтому дальнейшая реакция соседки осталась неизвестной.
Собственно, Яну сейчас меньше всего заботила реакция окружающих на слова Димки. Потому что и до нее смысл сказанного дошел не сразу: стресс все еще выворачивал душу наизнанку, заставлял трястись руки и ноги, мешал дышать.
И только минут через десять Яна смогла общаться более-менее спокойно и рассказать Сахновскому о причине срыва.
Но какие это были десять минут! В уютном кольце сильных рук, сидя на мужских коленях, нежно прижатой к груди. Тебя покачивают, словно маленькую девочку, и шепчут на ухо теплые и такие нужные слова:
– Ну что ты, моя хорошая, что ты! Не бойся ничего, я рядом, я никогда тебя не оставлю, слышишь? Никому не позволю обидеть, смешной мой глупыш… Если бы ты знала, как долго я тебя ждал! Дурочка маленькая…
– А… а зачем ждал? – всхлипнула Яна. – Почему не искал? Почему хотя бы на тот вечер встречи выпускников не пришел?
– Ох, не напоминай, – смешно поморщился Димка. – Я ведь так ждал этот день, так надеялся тебя увидеть! Но – служба. Отправили в командировку, далеко.
– А какие могут быть командировки в Отделе «К»? Вы же не оперативники, вы – компьютерщики.
– Всякие бывают командировки, поверь.
– Поэтому ты такой стал?
– Какой?
– Ну, сильный, тренированный.
– Нет, – усмехнулся Димка, – это тебе спасибо.
– Мне?!
– Ага. Мне надоело быть увальнем, на которого ты даже смотреть не хочешь – противно…
– Неправда! Не противно! Просто…
– Да все я понимаю, Яни! Но в тот вечер – на нашем выпускном – я смотрел на тебя и Леху и… В общем, тогда и решил – поглядим еще, кто кого! И стал тем, кем стал. Таким я тебе нравлюсь?
Яна смущенно отвела глаза и попыталась слезть с коленей Сахновского:
– Давай я воду греться поставлю, чаю попьем.
– Обязательно попьем, ромашкового, успокоительного. Но заваривать буду я, а ты мне пока расскажешь, что случилось. Договорились?
– Ну давай так.
Димка поднялся с кресла, перенес девушку в кухню, аккуратно усадил на диванчик и захлопотал возле плиты:
– Так что случилось-то?
– А ты включи мой компьютер и увидишь.
– Что увижу?
– Сообщение от Вики. Она со мной в скайпе переписываться начала, вместо Ксюхи.
– Что значит – вместо Ксюхи?
– А то, что мертвая Вика пишет, тебя не удивило?
– Нет, придурков, мнящих себя шутниками, хватает. А вот если вышли со страницы твоей подруги, это серьезно.
– Там еще и каких-то странных писем куча… – жалобно шмыгнула носом Яна. – Я не успела толком разобраться, потому что скайп квакнул, а там – Вика…
– Так, сейчас и разберемся. Толком. – Димка протянул девушке кружку с чаем. – Вот, ты пей пока, а я посмотрю, кто там развлекается.
– Пароли дать?
– Обойдусь, – усмехнулся Сахновский и направился в комнату, к компьютеру.
– Хакер и взломщик!
– Работа такая.
Пискнул компьютер, включаясь, а Яна, уютно подобрав под себя ноги, отхлебнула чай и зажмурилась. Хорошо-то как! Вот прямо сейчас, в эту минуту, хорошо: тепло, чай вкусный, любимый мужчина рядом, он защитит, он самый лучший! И все проблемы и страхи куда-то улетучиваются, тают, словно утренний туман.
Теперь все будет хорошо, теперь у нее есть Димка!
И больше не трясет, и зубы не стучат о край кружки, и все случившееся полчаса назад кажется глупым недоразумением, чьей-то идиотской шуткой.
Сейчас Димка зайдет, усмехнется по-доброму и начнет над ней прикалываться – буря в стакане воды, истерика на пустом месте и все такое.
Сахновский действительно вскоре появился в кухне. Вот только легкомысленной усмешки на его лице не было. Жесткое было лицо, сосредоточенное, между бровями залегла морщинка, в глазах – тревога.
Яна почувствовала, как радостная улыбка выцветает на ее лице, как начинает бешено трепыхаться сердце, как внезапно похолодели пальцы. И даже теплая кружка с недопитым чаем словно подернулась льдом.
– Что-то плохое, да? – прошептала девушка, испуганно глядя на Сахновского. – Что там за письма от меня?
