Она машинально посмотрела в окно. Под окнами прогуливался человек, Катя не сразу его узнала. Сегодня синеокий красавец был без машины и одет попроще, в куртку и джинсы, как все.
– Здравствуйте, – шагнул он к ней, когда она спустилась вниз.
– Здравствуйте, – кивнула Катя. – Вы же собирались больше не приходить.
– Я передумал.
До дома родителей три автобусные остановки, полчаса небыстрым шагом. Катя натянула на голову капюшон – дул ветер.
– Посидим где-нибудь? – чуть поотстав, шёл за ней мнимый пациент.
– Нет.
– Куда мы идём? – помолчав, полюбопытствовал он.
– Я иду домой.
– Вы сменили место жительства?
– Да, – кивнула Катя. А потом зачем-то добавила: – Я ушла от мужа.
– Почему? – совершенно неожиданно он остановился, взял её за плечи, развернул и посмотрел в лицо.
– Это не имеет значения. – Катя передёрнула плечами, освобождаясь, зашагала дальше.
Он плёлся сзади, сосредоточенно что-то обдумывая. Почему-то известие о том, что она теперь свободная женщина, его заметно озадачило.
– Вы знаете, – нарушила молчание Катя, – я очень любопытна.
– Да? – машинально спросил он.
– Угу. И я обязательно узнаю, зачем вы сейчас за мной идёте.
– Это я могу объяснить, – засмеялся он. – Сегодня я иду за тобой, потому что хочу тебя видеть. Правда.
– А раньше?
Он промолчал. Катя остановилась, повернулась к нему и спросила:
– Тебе заплатили?
– Нет.
Он смотрел мимо неё, но она была уверена – он говорит правду.
– Я могу ещё кое-что сказать, – он тронул её за руку, – пойдём. Тебе больше ничто не грозит.
– Значит, раньше грозило?
Он опять промолчал. Катя покосилась на своего провожатого, губы у него были зло сжаты.
У входа в супермаркет Катя остановилась. Нужно купить еду, предложить Глебу поужинать. Теперь это будет называться дружеским ужином.
Раньше на месте супермаркета располагались торговые ряды и киоск с мороженым. Сортов мороженого было много, Катя подолгу выбирала, а Глеб терпеливо топтался рядом.
– Дальше я пойду одна, – повернулась к провожатому Катя.
Он молча кивнул, помедлил и, круто развернувшись, зашагал прочь. Катя смотрела ему вслед, понимая, что, если он оглянется, ситуация выйдет неловкая.
Он не оглянулся.
Бородин разворачивался, чтобы подъехать к тёщиному дому, когда увидел Катю с незнакомым мужиком. Он едва успел догнать жену в дверях супермаркета.
– Кто это, Катя? С кем ты сейчас была? – спросил он, боясь, что жена не ответит.
– Больной, – улыбнулась она. – То есть здоровый. У него отличное зрение.
– Кать, я серьёзно.
– Я тоже. – Она опять улыбнулась, выдвигая большую магазинную тележку.
– Кто он, Катя?
– Пришёл ко мне на приём и стал очень красиво за мной ухаживать.
– Занятно. – Бородин отодвинул жену, стал катить тележку сам. – И давно он… за тобой ухаживает?
– Начал, когда ты был в командировке.
Катя складывала в тележку продукты и тронула Бородина за рукав, направляя к кассам. Он достал кредитку, расплатился, переложил содержимое тележки в полиэтиленовые сумки.
Только подходя к дому, он решился тронуть её за рукав.
– Катя…
– Не надо, Глеб.
– Прости меня. – Он поставил сумки и робко взял её за плечи, она отвернулась, передёрнула плечами.
– Это невозможно простить, такое не прощается.
– Тогда забудь. – Он больше не пытался её обнять. – Мы же не можем друг без друга. Давай забудем, Катя, у нас вся жизнь впереди. Я больше никогда… Понимаешь? Я теперь знаю, как это страшно тебя терять. И никто мне не нужен, кроме тебя.
– Мне тоже без тебя очень плохо, Глеб. – Она наклонилась, взяла сумку с Ольгиным ноутбуком, который привёз Бородин, повесила на плечо. – Только жить с тобой и не верить тебе ещё хуже.
– А ты мне верь. Я никогда больше тебя не обману.
– Я не смогу. Возьми продукты себе, у меня есть еда.
Она повернулась, исчезла за дверью подъезда. Бородин дождался, когда в тёщиных окнах зажжётся свет, и, подхватив целлофановые пакеты, поплёлся к машине.
Дома, бросив сумки с продуктами у порога, позвонил жене.
– Катя, – быстро сказал Бородин. – Не бросай меня. Ты только сейчас меня не бросай.
– Это ты меня бросил, Глеб.
– Катя, пожалуйста, не встречайся ни с кем, пока не примешь решение.
– Я ни с кем не встречаюсь, это… другое.
– Правда?
– Правда. – Он услышал, что она улыбается. – У него огромная чёрная машина с номером «123», и это ужасно круто. А я не люблю крутизны, ты же знаешь.
– Буквы тоже крутые? – усмехнулся Бородин.
– Нет, буквы обыкновенные. – Катя опять улыбнулась и назвала буквы.
Теперь у него появилось хоть какое-то поле для деятельности, и это было гораздо лучше тупого бессилия.
Как по номеру машины определить владельца, он не представлял, знакомств в правоохранительных органах у него не было.
Бородин убрал продукты в холодильник, заварил чаю. Очень хотелось допить оставшуюся после воскресного пьянства водку, но он себя пересилил и начал обзванивать всех знакомых, даже тех, о ком не вспоминал лет десять.
Ира понимала, что ждать от Алки звонка рано, но всё равно ждала.
Если Глеб к ней не вернётся, она это переживёт. Будет мучиться, тосковать, но переживёт. Она не переживёт, если Глеб будет по-прежнему счастлив со своей Катей. Всё, что угодно, только не это.
Она хорошо помнила один летний день, когда ей ещё не требовалось придумывать поводов заманить к себе Глеба. Был вечер пятницы, Ира сидела у Бородина в кабинете, знала, что ему мешает, но никак не могла заставить себя уйти. Они виделись накануне в четверг, тогда Глеб ушёл от неё в одиннадцатом часу. Ира ещё обратила внимание, что жена ему ни разу за весь вечер не позвонила, а до этого без конца донимала звонками. Ира тогда подумала, что это хороший признак, Катя наконец поняла, что её время истекает.
В ту пятницу Глеб собирался ехать с женой на дачу, домой не торопился, потому что уезжали они обычно почти ночью, когда все дачники уже благополучно засыпали на свежем воздухе Подмосковья.
– Глеб, – обняла его Ира. – Поедем ко мне. Ну хоть ненадолго.
– Не могу, – поцеловал он её. – Не могу, Ирочка. Каждый день не бывает совещаний до ночи, мне никто не поверит.
