– Нет, – улыбнулся он. – Это я говорю только красивым женщинам.
– Спасибо. Комплименты всегда приятно слышать.
– Люда, – перемена в её внешности поражала. – Утром вы были другой.
– Утром я не ходила на свидание. – Она двумя руками обвила его локоть, прижалась к плечу. – Любовь красит женщин, разве вы не знали?
– Нет. – Бородин погладил её по руке. – Теперь буду знать.
Ресторан оказался полупустым и, к счастью, тихим, без музыки. Столик, за которым утром сидела похожая на Катю девка с лысым мужичком, был свободен, и Бородин подвёл спутницу к нему.
Меню Людмила изучала долго, долго советовалась с официантом и в результате получила на тарелке что-то, на его взгляд, совершенно несъедобное. А выпить, к его удивлению, попросила водки. Он думал, что спиртное она станет выбирать ещё придирчивее, чем еду.
– Вы не любите японскую кухню? – вытаращила она глаза, когда он попросил себе кусок обычного мяса.
– Не люблю, – признался он.
– Напрасно, – покачала она головой. – Морепродукты необходимо кушать. Японцы живут дольше всех на свете, потому что едят рыбу и водоросли.
– Буду знать, – кивнул он.
Нужно было спешить, долго обхаживать Людмилу он не сможет, если завтра Катя окажется дома, а как повернуть разговор в нужное русло, он не представлял.
– Глеб, вы женаты? – ожидаемо спросила она, наклонившись через стол.
– Женат. – Она наверняка видела кольцо на его пальце, врать не имело смысла.
– А… вы любите свою жену?
– Людочка, давайте не будем говорить о моей жене. – Протянув руку, он погладил её пальцы. – Предпочитаю говорить о вас.
Наверное, правильно было сказать, что он не любит жену, но этого Бородин выговорить не смог.
– Кто тот счастливчик, ради которого вы выслеживали свою подругу?
– Счастливчика уже нет, – засмеялась она, плеснула себе водки из графина, залпом выпила. – Я же вам говорила, мы расстались. Давайте на «ты», Глеб, а то я чувствую себя старухой.
– До старухи тебе далеко, – улыбнулся Бородин. – Подруга имеет обыкновение отбивать парней?
– Та ещё стерва, – усмехнулась Людмила. – Всё имеет, а никак не успокоится.
– Не понял.
– И не надо. Что мы всё о ней да о ней. Вот ты мне скажи, почему одним всё само плывёт в руки, а им всё мало?
– А что твоей подруге приплыло в руки? – поинтересовался Бородин.
– Да не хочу я о ней больше говорить! – Она заметно пьянела, либо у неё проблемы с алкоголем, либо приняла ещё до ресторана. – Почему ты женился?
– Мы не будем говорить о моей жене.
– Нет, почему ты на ней женился?
– Люда! Эта тема закрыта.
– Я тебе нравлюсь? – помолчав, спросила она.
– Конечно. – Он опять протянул руку, погладил пальцы, сжимавшие рюмку. – Иначе я бы здесь не сидел. Ты очень красивая. Тебе грустно, и я хочу тебе помочь.
Она опять хотела налить водки, он взял графин, разлил водку сам.
– За тебя.
– За нас, – поправила она.
– За нас, – согласился Бородин.
Вечер проходил впустую. Она ничего не говорила ни о себе, ни о подруге. Отчаявшийся Бородин всерьёз опасаясь, как бы она не заснула прямо за столом, вызвал такси, довёз её до дома, выволок из машины.
– Люда, дай ключи, – попросил он, глядя, как она пустыми глазами уставилась на дверь подъезда.
Она порылась в сумке, навалившись на Бородина боком. Сумка едва не перевернулась, он чудом успел её подхватить. Она опять сунула руку в сумку и на этот раз потрясла ключами.
Бородин взял у неё связку с каким-то камнем в качестве брелока, приложил таблетку к домофону.
– Какой этаж, Люда?
– Четвёртый, – сумела она выговорить.
Он втащил её в лифт, придерживая одной рукой, отпер дверь, к которой она попыталась шагнуть от лифта.
Квартирка оказалась крошечной, однокомнатной и очень уютной, что почему-то его удивило. У них с Катей до интерьера постоянно не доходили руки. То есть чистоту они поддерживали, конечно, а сделать настоящий полноценный ремонт так и не собрались. В отпуске хотелось отдохнуть, а в другое время о ремонте нечего было и мечтать.
Бородин помог Людмиле снять плащ, доведя до дивана, стянул с неё сапоги. Она сразу повалилась на бок. Он сунул маленькую подушечку, лежавшую тут же, на диване, ей под голову, поозирался, пытаясь найти, чем можно её укрыть, и не нашёл. Наверное, постель лежала в ящике под диваном.
Нужно было уходить. Он достал её ключи, которые машинально сунул в карман, положил на маленький столик на колёсиках и замер – рядом с ключами лежал принтерный лист с чёрно-белым изображением женского лица. Бородин осторожно взял его, чувствуя, как перехватило дыхание – с плотного принтерного листа на него смотрела Катя.
За целый день никто ни разу не позвонил. Собственно, никаких звонков, кроме как от Алины, Ира не ждала, но всё равно чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Конечно, ещё она ждала звонка Глеба, ждала так, что боялась расстаться с телефоном и без конца смотрела, нет ли пропущенных вызовов. Но умом понимала – не позвонит.
Ира отлично знала: то, что она затеяла, не только опасно, но и глупо. Правильнее было забыть Глеба поскорее, найти кого-нибудь действительно стоящего, выйти замуж. Но это было неосуществимо, потому что переделать себя невозможно, а быть счастливой, зная, что Глеб обнимает свою Катю, она никогда не сможет, даже если захочет. А Ира не хотела. Она хотела вернуть Глеба, и от этой цели не отступит.
Она в который раз прошлась по квартире, зачем-то открыла большую шкатулку с украшениями, достала кольцо с тремя бриллиантами, зажала в ладони.
Когда она окончила школу, отец подарил ей ювелирный комплект – кольцо и серьги. Комплект был очень дорогой, такого ни у одной из подруг не было и быть не могло, но Ира почему-то не обрадовалась. Не то чтобы она ждала от отца какого-то другого подарка, ничего она не ждала, отец и так покупал ей всё по первой же просьбе, просто дорогой и изысканный подарок показался каким-то очень уж показушным, неискренним, как будто папаша взял первое, что подвернулось под руку, чтобы не обременять себя лишними мыслями о дочери. Впрочем, она понимала, что именно так и было.
Ира вообще хорошо понимала отца. Понимала, почему тот не то чтобы настоял, а твёрдо рекомендовал ей получить техническое образование – юристов и экономистов переизбыток, а к творчеству у неё никаких способностей нет. Ира не возражала, в технических вузах больше мальчиков, и это огромный плюс, женского общества она не любила.
Она положила кольцо на место, направилась к телефону и позвонила матери. То ли у той гости, а скорее всего – гость, то ли просто нет настроения разговаривать с дочерью, и мать разговор быстренько свернула.
