Морврин не осознавал, сколько времени он уже скачет и какое расстояние он уже преодолел, пока не увидел далеко впереди себя темную полосу большого леса. Элианд, получалось, находился довольно близко, всего лишь в нескольких часах езды верхом… Впервые с того момента, как Морврин пересек на коне ворота замка, эльф ухватился за гриву коня и заставил его повернуть назад. Уже пора было возвращаться. Алдан сегодня как никогда нуждалась в нем, в его присутствии рядом с ней, в его любви.
Солнце уже начало клониться к закату, когда Морврин спрыгнул с коня на землю у стен замка. Один из конюхов окликнул его одновременно шутливо-строгим тоном, на что Морврин ответил лишь жестом, уже начав подниматься бегом — через две ступеньки — вверх по каменной лестнице. Внутри замка было темно и пахло скошенными травами и супом. На появление Морврина находившиеся в замке люди — которых было больше, чем обычно — реагировали по-разному, об их отношении к эльфу говорило выражение их лица, у каждого свое. Но эльфа мало заботило то, что они о нем думали. Он дошел до лестницы, ведущей в жилые помещения, и проворно пошел по ней вверх. В коридоре, тянущемся вдоль этих помещений и освещенном лучами дневного света, падающего через одно из немногих окон замка, находились только женщины. Они сразу же перестали разговаривать, как только появился Морврин. Некоторые из них почтительно поприветствовали его, поскольку он — нравилось это им или нет — стал фактическим хозяином замка.
Морврин ненадолго остановился, чтобы отдышаться и чтобы привести свою одежду в порядок. Среди этих женщин была одна, которая с самого начала проявляла по отношению к нему симпатию. У этой женщины были рыжеватые — как закат солнца — волосы и румяные, как красное яблоко, щеки.
— Амелина, как Алдан себя чувствует? — спросил Морврин.
— Она посылала за вами, господин. Мне кажется, что скоро уже начнется.
В это мгновение раздался пронзительный крик, от которого все вздрогнули, а затем послышался плач новорожденного. Морврин бросился к двери спальни Алдан, но едва он оказался перед ней, как из нее вышла повитуха, держащая в руках таз с мутной водой. В течение пары мгновений эльф и женщина смотрели друг на друга, а затем женщина оттеснила Морврина плечом и закрыла дверь позади себя.
— Не сейчас! — сказала она.
Эльф отступил в сторону, давая ей пройти, постоял в сомнении перед закрытой дверью и затем отошел к стене и прислонился к ней спиной. Повитуха, уходя прочь, ни разу не оглянулась, и Морврин почувствовал замешательство, поскольку выражение лица этой женщины показалось ему каким-то странным. Он почувствовал в этом выражении то ли смущение, то ли страх. Посеревшая потная кожа, расширенные зрачки, прерывистое дыхание… Эта женщина просто устала и была удивлена его неожиданным появлением или же такое выражение ее лица было вызвано чем-то другим? Эльф сгорал от нарастающего нетерпения. Он боролся и с желанием открыть эту дверь, и со страхом совершить в результате этого какую-нибудь непростительную ошибку, о которой местные кумушки будут судачить потом аж несколько недель. Да и сама Алдан, возможно, станет его упрекать. В течение двух последних ночей она спала отдельно от него и все время настаивала на том, чтобы его не было рядом с ней во время рождения ребенка… Эльф, продолжая прислоняться спиной к стене, медленно сполз вниз и уселся на пол, положив руки на колени. Он вообще-то присутствовал и при рождении Ллианы, и при рождении своих сыновей-близнецов. Он помогал Арианвен вплоть до того, как новорожденный оказывался у нее на руках… О Прародительницы, как же давно это было!
Лестница заскрипела под весом повитухи, которая шла обратно в сопровождении служанки, несущей таз с чистой водой. Морврин резко поднялся и вознамерился было зайти вместе с ними в спальню, но повитуха снова его не пустила:
— Позвольте мне все сделать самой, — сказала она. — Я вас позову.
За те несколько мгновений, в течение которых она держала дверь открытой, пропуская в спальню служанку с тазом, эльф успел увидеть часть постели и очертания тела его жены под простыней. А еще он услышал какие-то странные тихие звуки. Повитуха, закрывая дверь, повернулась к Морврину и еле заметно улыбнулась ему.
— С ней все в порядке… Родился мальчик.
— Но когда…
Дверь захлопнулась еще до того, как он успел договорить, но он улыбнулся и тяжело вздохнул. Все в порядке. Мальчик… Морврин мечтательно задумался. Отойдя от двери в спальню, он вдруг осознал, что его костюм покрыт пылью. Ему, конечно же, следовало бы сейчас искупаться и переодеться в чистые одежды.
Когда Морврин вернулся к спальне Алдан, дверь открылась и из комнаты вышло несколько женщин. Они тихонько перешептывались, а при виде эльфа их лица вытягивались. Ему снова показалось, что на лицах этих женщин написано то ли смущение, то ли опасение, которое они не решились выразить перед Алдан. Именно поэтому они все дружно покинули спальню. Когда женщины ушли, эльф сделал глубокий вдох и наконец-то зашел в спальню. Алдан сидела и была очень бледной. Она улыбнулась ему и затем наклонилась так, чтобы он мог увидеть своего сына.
Младенец уже не плакал. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на Морврина таким серьезным взглядом, что это насторожило эльфа. Впрочем, выглядел младенец вполне нормальным: розовый, пухленький, две руки, две ноги. Морврин сел на край кровати, прикоснулся лбом ко лбу Алдан и погладил ее щеку кончиками пальцев и ощутил влагу. Алдан плакала. Он, конечно же, испуганно отпрянул назад, но она удержала его рукой.
— Я просто устала, прости меня…
Эльф улыбнулся ей и ласково взял новорожденного на руки. У малыша был такой же проницательный взгляд, как и у него, Морврина. А еще у него были такие же густые черные волосы и заостренные уши… Так вот в чем дело. Вот что взволновало повитуху и остальных женщин. Сама Алдан не могла избавиться от странного ощущения, возникающего рядом с этим маленьким существом. Наполовину эльф и наполовину человек. То есть не эльф и не человек…
Когда Морврин поднялся и подошел к узкому окну, через которое проникал теплый свет заката, снаружи запел дрозд. Слово «дрозд» на древнем языке звучало как «мерль». Морврин посмотрел на то, как эта птица улетела, хлопая крыльями, которые были такими же черными, как волосы его сына.
— Прародительницы сказали свое слово, — прошептал Морврин, прижимая ребенка к себе. — Таким и будет твое имя. Мерлин.
Заключение
Не испытывай сожалений, сын мой.
Позволь им верить в то, что они победили. В действительности же их объединенному войску удалось лишь заставить отступить наш авангард. Всего лишь наш авангард… Необходимо, чтобы эта война была долгой и чтобы она потребовала от них всего их мужества и всей их преданности. В конечном счете, они победят сами себя в силу соперничества, зависти и предательства.
От имени Луга Длиннорукого, Самилданаха Всеведущего, изобретателя всех искусств и короля богов, мы заберем то, что ему принадлежит. Всю Землю, все народы, которые ее населяют, все богатства, которые она содержит, реки, горы и леса — все это мы заберем от имени Повелителя. Ибо ничего из того, что существует, не может от него улизнуть. И таким образом будет восстановлен прежний порядок.
