– Левый борт готов! – сообщила Карина. – Мне нужно три секунды от начала поворота, чтобы довести прицел!
Это слово «мне» окончательно все расставило по местам. Теперь очевидно было, что Карина не просто передает команды, стоя у звукового колодца, что это она и командует стрелками. Но откуда у нее такие навыки? Да еще столь наработанные?
Когда расстояние до монстра сократилась до дистанции выстрела, началась игра нервов. С каждым мигом корабль разгонялся и приближался к цели, повышая тем самым полетную скорость, а значит, и общую мощь стрелы. Поэтому надо было ждать, ждать, ждать… Но, если опоздать, корабль не успеет развернуться бортом к чудовищу, а канонир не успеет дать залп. Что будет, если стрелки промахнутся, думать вообще не хотелось.
– Поворот! – выкрикнула Карина.
Эльвин подумал, что это слишком рано, но он понятия не имел, что творится в голове Карины, командующей стрелками, а потому просто выкрикнул.
– Право руля, бортом к цели!
И когда судно, на полном ходу, начало разворачиваться левым бортом к приближающейся цели, Эльвин в полной мере осознал задумку Карины.
Три стрелы вылетели из арбалетов, к их собственной начальной скорости прибавилась скорость разогнанного корабля и скорость самой атакующей цели, а потому они не просто воткнулись, едва пробив шипастый панцирь, как первая, а ушли так глубоко в тело чудовища, что древки пропали из вида.
– Лева руля! – скомандовал Эльвин, уже отчетливо понимая, что задумала Карина.
Судно, начавшее было вращение, тут же стабилизировалось и по крутой дуге начало огибать монстра, уходя от столкновения с ним.
– Разворот! – попросила Карина.
Но Эльвин уже понял ее задумку, а потому подал команду одновременно с девушкой. Рулевой резко переложил штурвал, от чего корабль закрутило в потоке астрального ветра, как щепку в водовороте, и, когда он повернулся к цели правым бортом, Карина приказала дать залп из всех трех арбалетов с минимальной дистанции, почти в упор, когда оглушенное первым залпом чудовище проносилось мимо.
Все три стрелы попали точно в голову, пробили панцирь и провалились глубоко в мозг. Монстр даже взвыть не успел, а лишь съежил лапы и продолжил уже неуправляемый полет в облаках астрала, пока не скрался в мерцающем тумане.
Капитан Молчун выбрался из люка и, радостно подпрыгивая, закричал:
– Победа! Мы с ним справились!
Матросы, выбираясь на палубу, слезая с такелажа, тоже кричали, славили Эльвина и Карину. Эльф, подчеркнуто вежливо, посторонился на мостике, уступив капитану его законное место.
– Вот это была добрая охота! – Молчун не в силах был сдержать эмоций. – О таких боях потом складывают легенды! Я сам не знал, что мой кораблик способен на такое! Вы, дорогой мой друг, нас спасли. Это точно! И ваша подруга. Мое почтение.
Карина, поднявшись на верхнюю палубу, помахала руками, грациозно расправив крылья. Ее взгляд встретился со взглядом Эльвина, но тот опустил глаза. Он понимал, что необычайный дар командира на канонирской палубе, прорезавшийся у Карины, не случаен. Случайно никто так не может командовать и применять столь сложную тактику настолько эффективно. Для этого необходим боевой опыт. И теперь очевидно, что он у Карины есть.
Но, в то же время, Эльвин не был уверен, что стоит вдаваться в расспросы. Девушка могла служить на флоте. Почему нет? Это еще не делает ее предательницей, интриганкой или злоумышленницей. Это просто открывает факт из прошлого. Ничего большего. Причем, она ведь его даже не утаивала. Сам Эльвин, попав в жилище Карины, решил не задавать лишних вопросов. Так чему теперь удивляться?
Зато понятно стало, почему у Карины вырвалась фраза «никогда такого не видела». Да, она бороздила астрал, и немало. Но никогда не попадала в облака «золотой пыли», а значит, скорее всего, не видела и гигантских монстров, питающихся материализовавшейся маной. Так что все ее восторги не были притворством.
Эльвин решил, что будет действовать по обстоятельствам. Возникнет удобный повод расспросить, можно и расспросить. А нет… Так и нечего лезть в чужую жизнь. Само все постепенно прояснится.
С другой стороны, ощущение, что Эльвин является фигурой в чужой игре, значительно усилилось. Нестыковок становилось все больше, а объяснений не прибавлялось. И чья-то сильная воля, чей-то разумный замысел нависал над туманом таинственности. И очень важно было, чей именно. Потому что от этого всецело зависело, сопротивляться ему или же, наоборот, подыграть.
Вот только не могла это быть воля эльфов. Они бы могли просто дать задание офицеру флота поступить так-то и так-то, и он бы выполнил приказ, не задумываясь. Не было ни малейшего рационального смысла городить интриги на пустом месте. Даже с учетом того, что эльфы к этому были до крайности склонны.
К счастью, кроме эльфов, игру мог затеять и Совет Лиги. Вот у них был резон скрывать и свое участие в игре, действуя через подставных лиц, и не разъяснять все тонкости исполнителю, если они, в качестве такового, выбрали Эльвина. Беда в том, что у них не было возможностей для такой игры. Все происходило на эльфийском аллоде, а значит, не было у Совета Лиги тайного способа повлиять на решение трибунала, с которого все началось. Они могли в открытую потребовать от трибунала нужного решения, так как любые судебные органы Лиги стояли выше любых судебных органов членов союза. И, если это не было сделано, если Эльвина попросту не отконвоировали на столичный аллод Кватох, значит, и Совет Лиги тут ни при чем.
Оставались только канийцы, а это не лучший вариант. Или не только?
Спускаясь с мостика, Эльвин задумался. А не может ли быть замешана в игре сама Империя? С точки зрения ее интересов – могла. Ее задача просто не дать Лиге узнать о новом оружии. Но какие средства хадаганцы имели для этого? На взгляд Эльвина – никаких. Если только не было предателя среди эльфов. Но предатель в Совете Восьми Домов – это уж совершенно неправдоподобно.
Но, с какой стороны ни возьмись за ниточку, Карине в этой игре все равно не было места. При всей ее таинственности. Встреча с ней была совершенно случайной, непредсказуемой, как и реакция самого Эльвина на эту встречу. Такие вещи нельзя просчитать, а значит, нельзя сделать частью интриги. Какие бы новые сюрпризы ни преподнесла Карина, ее причастной к чужой игре просто немыслимо было считать.
Но как ни странно, такое рациональное объяснение ничуть Эльвина не успокоило.
– Идем в «каюту», – предложил Эльвин спутнице, когда оказался на палубе. – Мне надо прийти в себя.
– Иди. – Карина улыбнулась. – Но мне, чтобы прийти в себя, лучше остаться на палубе. Не обидишься? Я потом подойду.
– Конечно! – ответил Эльвин, пытаясь скрыть облегчение.
Меньше всего ему сейчас хотелось разборок и объяснений.
Закрывшись в «каюте» и устроившись на кровати, Эльвин погрузился в раздумья, пытаясь понять, как вернуть себе бразды управления собственной жизнью. Но он не приблизился ни к одному приемлемому решению, когда в дверь осторожно постучали. Судя по мягкому звуку – гибберлинг.
