— Значит, дочерей зову, — довольно констатировал водяной. — Девушки-красавицы! Пожалуйте!
Валсидал запоздало понял, что попался. Он вжался в ствол, тщетно пытаясь слиться с ним, как хамелеон с окружающей средой.
Из темной чащи одна за другой бесшумно выскальзывали очаровательные девушки, брались за руки и выстраивались в хоровод вокруг дерева.
Вампир покосился вниз — не пробьется. Потом на окружающие деревья — не допрыгнуть, и тихонько завыл на луну от нахлынувшего отчаяния.
Одинокий вой нежити глубоко тронул чувствительную душу кобеля хренодерского головы. Он прислушался, мотнул лобастой головой и присоединил свой голос к голосу незнакомца. Хренодерские собаки тоже не остались в стороне, и каждая посчитала своим долгом вложить свой маленький вклад в общий хор. Вскоре над деревней неслось многоголосное пение, с тщательно выводимыми, словно отрепетированными многочисленными спевками, руладами.
Бабка Рагнеда проснулась от этого пения. Старая женщина с возрастом не нуждалась в долгом сне, и ночь для нее длилась чересчур долго. Раньше, когда она была еще в силах, день заполнялся непрерывными заботами о себе, о близких, о благе общины. Теперь же муж ушел за порог, дети и внуки выросли. Внучки, того и гляди, наполнят дом правнуками или уйдут на чужую сторону, просватанные за чужих парней. Такова жизнь. Старейшая деревни открыла глаза, вслушиваясь в неожиданный ночной собачий вой.
Пели дружно, протяжно, с каким-то особенным чувством. Не к добру это. Не было бы беды.
Вяз Дубрович привел отсвечивавшего серебром в свете луны быка из стада волшебного скота на поляну к ведьме. Ставни у избы были заперты. Но сквозь них пробивался слабый свет, видно, лучина. Свечей Светлолика почти не жгла. Свечи дороги. Лучин же можно настрогать сколько душе угодно, благо в лесу живет.
Леший огляделся. Вервольфов снаружи не было. Или охотятся, или ушли с хозяйкой, а может, в избе развалились, высунув розовые языки из пастей. Хорошо бы, если ушли со Светлоликой куда. Тогда можно осуществить задуманное без любопытных девичьих глаз, а значит, сюрприз вполне удастся.
— Жди здесь, — велел быку он, неторопливо подошел к окну и постучал сучковатой рукой. — Открывайте, хозяева, к вам гость пришел нежданный!
— И незваный, — ответил вредный Дорофей из-за ставня. — Нечего тут шататься, коли сам знаешь, что не ждут тебя здесь.
Вяз Дубрович ничуть не смутился от кошачьей отповеди, хотя ухватить паршивца за шкирку и встряхнуть хорошенько, чтобы зубы клацнули, хотелось до неприятного зуда в ладонях.
— А мнения котов я уж точно не спрашивал, — прогудел леший. — Ты Светлолику мне позови и спи себе спокойно.
— А хозяйки дома нет, — еще более зловредным тоном откликнулся домашний любимец, получая от разговора какое-то извращенное удовольствие. — Она мага провожать ушла. Хочет удостовериться, что точно не вернется.
— Это я удачно зашел, — усмехнулся в зеленую бороду Вяз Дубрович. — Тогда домового мне кликни. Дело у меня к нему.
За ставнями послышалась шумная возня. Видимо, домовой с котом спорили, стоит ли открывать ставни незнакомцу или же лучше затаиться до прихода хозяйки, предоставив ведьме самой разбираться с незваными гостями. Она ведь может и оборотней натравить, ежели гость не ко двору пришелся.
— Да не волнуйтесь вы так, — уже более миролюбиво фыркнул Вяз Дубрович. — Это я, местный леший. Просто хочу сделать сюрприз Светлолике и желаю, чтобы вы мне в этом помогли.
Окно тут же отворилось, традиционно чуть не приложив ставнем гостя по лбу. Леший знал эту особенность приветствия визитеров, потому успел посторониться, удачно избежав удара.
На подоконнике со всем комфортом расположился черный кот, а за ним стоял домовой. Судя по тому, что подоконник приходился низкорослому мужичку по пояс, Евстах встал на табурет.
— Ой! Какой красивый бык! — возрадовался домовой и даже подпрыгнул на месте от переполняющих его чувств. — Это нам?
— Вам, — сделал щедрый жест Вяз. — Но на время.
Евстах сник и даже не поинтересовался, зачем в ведьмином хозяйстве нужен бык на время. Коровы-то все равно нет. Вместо него вопрос на животрепещущую тему озвучил Дорофей.
— Как зачем? А пахать на чем будем? — вопросом на вопрос ответил леший.
— А мы станем пахать? — тут же оживился домовой, а кот, наоборот, сник.
Как большинство представителей семейства кошачьих, работать он не особенно любил, предпочитая заменять тяжелые физические нагрузки здоровым сном в теньке и своевременным трехразовым питанием.
— Конечно, — подтвердил Вяз. — И сеять тоже. Только вот, я смотрю, места на поляне маловато для огорода и поля, — заметил он, расстроив размечтавшегося о прибытке в хозяйстве домового. — Поэтому я как раз хотел об этом поговорить.
— А о чем тут разговаривать? — фыркнул Дорофей. — По-моему, и говорить попусту нечего. Мало места, так посеем, сколько влезет, и шабаш.
— А как наш домовой думает? — хитро улыбнулся леший, раскусив хозяйственность маленького нечистика. — Тоже считаешь, что засеивать большую площадь нет смысла?
— Отчего же, смысл есть! — Бедняга-домовой настолько преисполнился трудового энтузиазма, что чуть не выскочил из окна.
Благо кот успел удержать товарища от падения, вовремя вскочив ему на спину.
— А раз есть, значит, помочь не откажешься, — констатировал леший.
Домовой и не собирался отлынивать. Он восторженно рухнул под ноги лесному хозяину, обнял их и возрыдал:
— Благодетель наш! Кормилец!
Глядя на расчувствовавшегося Евстаха, Дорофей скорчил недовольную мину. Похоже, хочет он помогать или нет, никто спрашивать не собирался. Зная таланты домового припахивать к своим делам окружающих, кот с тоской в вольнолюбивой душе понял — наверняка придется пахать до зари и последней капли его, кота, трудового пота.
— Дорофей Тимофеевич, — окликнул взгрустнувшего кота Вяз Дубрович, — будь любезен, отцепи от меня этого малахольного. Я же еще не сказал, чем он мне помочь сможет.
— Без меня уж и домового отцепить не могут, — с высоты кошачьего превосходства мурлыкнул кот, но с подоконника спрыгнул, уцепился за ноги Евстаха лапами и рванул изо всех сил.
Но тщетно. Домовой крепко держался за лешего, не переставая бить поклоны и бодая куда-то в область коленных чашечек головой. Леший держался на ногах с большим трудом и терял терпение быстрее, чем деревья листву по осени.
— Говорят, домовые сильны в пространственной магии, — ни к кому, собственно, не обращаясь, молвил Вяз Дубрович, из последних сил удерживая равновесие. — Слышал я, что будто бы поэтому домовые могут в доме жить для хозяев незаметно, любую щель используя для своей пользы. Вот бы и поляну раздвинуть так, чтобы на ней несколько полей разместилось, да еще место под огород осталось. Потому как лес рубить я не дам. Да и некогда для полей место расчищать, до утра бы управиться, — многозначительно добавил он.
