Согласна, такие мысли не делали мне чести как человеку и
гражданину, и я объясняю внезапное помутнение моей гражданской совести тем, что
ранее обнаруживать трупы в багажнике мне не приходилось и я малость
растерялась. Тут и очередная мысль не замедлила явиться: что, если Клавдия
кое-каким зрением все же располагает и в самом деле видела Шляпу с Нинкой из
тридцать седьмой квартиры? Если у Нинки пропал кавалер, тогда у меня появляется
шанс. Допустим, он перепутал ее квартиру с нашей, взял да и умер в кухне, или
не умер (вопрос остается открытым), вновь оказавшись на улице, заскучал и
забрался в чужой багажник, или неизвестные злоумышленники его, например,
ограбили, а потом засунули в машину. Нинку стоит навестить, — по крайней
мере, буду знать, ее Шляпа лежит в багажнике или все же это Коля с
бультерьером.
Я торопливо закончила стирку, повесила шорты на веревку.
Юрасик с бабкой все еще топтались в кухне и делали вид, что пьют чай. Не
обращая на них внимания, я, насвистывая популярную мелодию, прошла в прихожую,
бабка тут же выглянула, но не сказала ни словечка, хотя в другое время не
преминула бы заметить, что в квартире свистеть вредно, все деньги высвистишь, и
свои, и чужие.
Я поднялась этажом выше и решительно надавила на кнопку
звонка квартиры тридцать семь. Стояла гнетущая тишина, лишь кот внизу противно
взвизгнул, свалившись с батареи, вслед за этим с легким скрипом открылась дверь
нашей квартиры, и я, перегнувшись через перила, смогла лицезреть взлохмаченную
голову Юрасика, он смотрел на меня не мигая, после чего зловещим шепотом
сообщил:
— Васена, она с полчаса как на такси уехала.
Чертыхнувшись, я вернулась в квартиру и укрылась в своей
комнате. Сомнения меня не отпускали, и правильного решения я не находила. В
какой-то момент гражданская совесть вдруг вернулась ко мне, и я устремилась к
телефону, но по дороге сообразила: прежде чем сигнализировать в милицию, не
худо бы предупредить хозяина машины, что сейчас подъедут за трупом. Я собралась
позвонить Володе, но тут выяснилось, что бумажка с номером телефона лежит в
кармане шорт. Бумажка нашлась, но номер из-за стирки был неразличим. Я вновь
заревела, теперь уже от досады. Потом звонить в милицию мне расхотелось, а еще
спустя полчаса Володя вновь показался мне ужасно подозрительным, и я начала
опасаться за собственную жизнь. Нет уж, пусть думает, что мне о трупе ничего не
известно.
В отчаянии я устроилась на подоконнике, таращась в окно, за
которым, по большому счету, не было ничего интересного.
Где-то через час во двор въехала машина и остановилась возле
нашего подъезда. Я увидела, как из машины выходит Нинка, спрыгнула с
подоконника и потрусила к входной двери, намереваясь перехватить соседку на
лестнице. Нинка уже торопливо шагала по ступенькам. Ее оранжевые волосы торчали
в разные стороны, глаза были так подведены, что их цвет даже не угадывался, а
фиолетовая помада придавала Нинкиному облику нечто потустороннее. Говоря
попросту, она напоминала выходца с того света. Ко всему прочему, у Нинки были
прыщи. Жила она здесь довольно давно, и, сколько я ее помню, прыщи не покидали
ее, хотя она активно с ними боролась. Раза два Нинка обращалась с этой
проблемой ко мне, я пробовала ей втолковать, что я ветеринар, а не косметолог,
но Нинка особой разницы не видела. В настоящее время прыщи украшали ее скулу.
Она пыталась их загримировать, потратив грамм сто тонального крема, и левая
половина ее лица напоминала маску, Нинка старалась ее не беспокоить и говорила
практически не раскрывая рта.
— Привет, — сказала она, подняв голову.
— Привет, — вздохнула я. Нинка поднялась еще на
восемь ступенек и оказалась рядом со мной. — Опять прыщи? — кивнула
я, желая начать светский разговор.
— Заколебали… Девка одна сказала, керосином хорошо. А
где его взять-то?
— Керосином не надо, — испугалась я. — Ты
лучше… — Тут я совсем смешалась и, решив не тянуть кота за хвост, спросила без
политесов:
— Нинка, к тебе вчера кто приходил?
— Когда? — в свою очередь спросила она.
— Вечером. Ты на джипе с мужиком подъехала, в плаще и
шляпе.
— Спятила совсем? Какой плащ, какая шляпа? Глаза разуй:
лето на дворе.
— Чего ты орешь? — обиделась я. — Вчера было
прохладно. Я сама в куртке ходила.
— Ну и ходи…
— Ну и хожу. Так что за мужик?
— Твое какое дело? — вдруг рявкнула она, а глаза
ее испуганно забегали. — Не было никакого мужика, чего ты выдумываешь?.
— А джип? Джип был? У моего знакомого тоже джип.
Черный. А у твоего какой?
— Вот, дура, привязалась, — Нинка попыталась
обойти меня, но я тоже страшно разозлилась и потребовала:
— Говори, что за мужик, не то я тебя с лестницы спущу…
— Чего пристала? — захныкала Нинка. — Одна я
приехала.
Я была убеждена, что она врет, и сурово пресекла ее
причитания:
— Я сама видела. И наша Варвара тоже видела.
— Ну и что? — нахмурилась Нинка.
— Ничего, — подумав, ответила я. — Кто он и куда
делся?
Нинка потерла нос и задумалась. Я ее не торопила и, сказать
по правде, малость расслабилась, не ожидая от соседки решительных действий, но
сделала это, как оказалось, напрасно — Нинка дернула меня за руку, я пробежала
по ступенькам вниз, прежде чем смогла остановиться, ухватившись за перила, а
она понеслась наверх. Конечно, я побежала за ней и непременно бы ее настигла,
если б Юрасик, весьма не вовремя, не распахнул нашу дверь. Я опять скатилась
вниз, а он, выглядывая из-за двери, испуганно спросил:
— Васена, ты чего, а?
Чертыхнувшись, я вновь начала подъем, но Нинка меня
опередила и захлопнула дверь перед самым моим носом. Это было очень обидно. Я
погрозила кулаком Юрасику, потом позвонила в Нинкину дверь, потом пнула ее
ногой и прокричала:
— Не будешь же ты там всю жизнь сидеть? Скажи только,
мужик твой жив или нет? — Нинка не ответила, я еще немного постояла возле
ее двери и, тяжко вздохнув, пошла к себе.
— Ну, чего? — жалобно спросил Юрасик, который все
это время поджидал меня на лестничной клетке.
— Отвянь, — отрезала я.
Так ничего и не решив в тот вечер, я легла спать.
Только-только сомкнула я утомленные веки, как в дверь поскребся сосед, чуть
приоткрыл ее и зашептал:
— Васена, Нинка куда-то собралась. Такси у подъезда, а
она мимо нашей двери — шасть.
