Подруга достала объемную косметичку (ее наличие меня
удивило, я не помнила, чтобы Груня пользовалась косметикой) и занялась моим
лицом. Результат превзошел все наши ожидания.
— Да-а, — дружно сказали мы. Потом подруга
задумалась и вдруг выдала:
— Между прочим, правда хорошо. Хана Витьку, баба ты
красивая, а поведешь себя по-умному, он этим с «Сабурбана» враз башки
поотшибает.
Тут меня вновь начало одолевать беспокойство.
— Груня, — робко начала я, — как-то это
все-таки… Витька твой муж, и вообще…
— Не муж он мне, садюга. Когда в женихах ходил, клялся,
что живность любит. Кота принес, подобрал на улице. Мы ему вместе блох
выводили, худющий такой был, я на него без слез смотреть не могла…
— На Виктора?
— На кота, того, что он принес. Выходили, откормили, не
кот стал, а конфетка, а потом он его вместе с остальными… вот сволочь. Скажи?
— Кота он зря, — пожала я плечами, — но
понимаешь, если я ему начну глазки строить… Боюсь я, Груня. — Я шмыгнула
носом и затихла, а подруга потрепала меня по плечу.
— Не боись, я этого дурака знаю как облупленного, мы
всегда на полшага впереди будем. Главное, обо всем договориться и четко
придерживаться плана. Он тебя первым делом поволокет в ресторан, пыль в глаза
пускать. В ресторане никаких проблем, улыбайся загадочно, он это ужас как
любит. Потом он скажет: «А не прокатиться ли нам в одно славненькое местечко?»
— Тут Груня совсем другим голосом сказала:
— Тьфу, придурок. — Но вновь перешла на деловой
тон:
— Ты для порядка покобенься малость, мол, я не знаю, а
потом соглашайся. Дальше привезет он тебя на конспиративную квартиру, и сразу
шампанское — на брудершафт. Ну, с поцелуями полезет, начнет хватать за коленки.
Тебе надо смутиться и обо мне напомнить: мол, мы подруги и тебе неудобно. Как
только мое имя произнесешь, ему удержу уже не будет, начнет жаловаться. На меня
и на жизнь, но в основном на меня. В это время можешь расслабиться и ничего не
бояться.
— Но ведь когда-нибудь ему надоест жаловаться на
жизнь, — нахмурилась я.
— Конечно. Тут как раз появляюсь я.
— А как ты узнаешь, когда надо появиться? —
Беспокойство во мне, вопреки Груниным словам, только крепло. — Как-то все
это ненадежно.
— Ты, Васена, пойми, — принялась вправлять мне
мозги подруга, — если я вслед за вами приду, то этот гад от всего
открестится, будет орать, что он, мол, ни при чем, что ты, мол, сама пришла, и
вид на себя такой напустит, как святая после аборта. Брать-то надо непременно в
постели, тогда уж он не отвертится.
— Груня, — еще больше разволновалась я, — а
вдруг ты раньше придешь или позже? Если я твоему Витьке в глаз дам, он мне
точно помогать не станет.
— Договоримся об условном сигнале. Этот гад, как тебя в
постель уложит, непременно свет выключит. У него на брюхе татуировка
неприличная, он стесняется ее и всегда свет гасит перед тем, как раздеться.
Ключ от его фазенды у меня есть… Не то чтобы меня его шашни волновали, просто
из принципа свистнула у пьяного и сделала дубликат… Как свет погаснет, я сразу
бегом в квартиру, он только-только штаны снять успеет. Все будет в лучшем виде,
главное — не дрейфь и меня слушай. Я малость поскандалю и удалюсь, а ты реви и
тоже на жизнь жалуйся. Он вообще-то не совсем конченый и, коли вышло такое
дело, решит помочь. Только втолкуй ему все как следует. Витька великий путаник.
Надо, чтоб до него докатило. Поняла?
— Поняла. — Я в очередной раз вздохнула и опять
забеспокоилась:
— Вот ты уйдешь, я ему втолковывать буду, и все это на
постели? А если он, чего доброго…
— Я позабочусь, чтоб ему после моего визита уже ничего
не хотелось, — заверила меня подруга.
— Ну, ладно, — без особой охоты согласилась я. Тут
хлопнула входная дверь, и мы замерли, как по команде.
— Витька, — ахнула Груня, — а на тебе туфель
нет.
С обувью вышла незадача, у Груни нога на размер больше,
пришлось напихать в носы туфель ваты. Это потребовало некоторого времени. По
холлу кто-то протопал, а потом мужской голос горько возвестил:
— Человек домой вернулся, денег принес, и что? Всем на
это наплевать…
Груня подхватила Пафнутия, до сей поры лежавшего на
банкетке, и позвала меня:
— Пошли в кухню.
Немного волнуясь, я последовала за ней. С непривычки к
высоким каблукам ноги у меня в коленях разгибались неохотно, да и паркет был
скользким, так что я сосредоточилась на ходьбе и потому Витьку заметила, только
столкнувшись с ним нос к носу.
— Здрасьте, — проблеяла я, отступая на шаг.
— Привет, — ответил Витька, тоже отступая и
разглядывая меня.
— Ну, и чего ты вылупился? — спросила Груня
муженька голосом, далеким от приветливости. — Это моя подруга, и глаза не
пяль. У нее таких, как ты, штабеля у подъезда, так что не трудись понапрасну.
Штабеля у подъезда Витьку ничуть не тревожили, даже
наоборот, он потопал за нами в кухню, хотя как раз возвращался оттуда,
плюхнулся на стул с гнутыми ножками, чем вызвал у меня беспокойство, потому что
стул выглядел изящной игрушкой, а вот Витька не очень, я имею в виду это самое
изящество. Роста он был невысокого, но очень внушительной комплекции. В белой
футболке, он почему-то походил на злого Кинг-Конга. Казалось, вот-вот начнет
бить кулаками в грудь и заорет дурным голосом.
Однако Витька вовсе не орал, а улыбался мне, сидя напротив.
Физиономия его была круглой, курносой, с пухлыми губами и шрамом на подбородке
в виде полумесяца. Надо сказать, шрам ему шел необыкновенно. Выражение лица у
Витьки было простодушное, глаза смотрели на мир с некоторой придурковатостью, а
шрам придавал ему что-то героическое и даже загадочное.
Я перевела взгляд с Витьки на Груню, которая стояла у плиты,
и неожиданно для себя решила, что смотрятся они неплохо, в том смысле, что…
Ладно, это не мое дело. Если Груня вышла за него замуж, значит, есть в нем
что-то хорошее, и сама она сказала, что Витька не совсем пропащий… Может, еще
помирятся? Конечно, парню не мешало бы сменить профессию, но это тоже не мое
дело.
Груня поставила передо мной чашку чая, а Витька спросил:
— Мне чаю нальешь?
— Только без заварки.
— Хоть бы с подругой познакомила, — вздохнул он.
— Про подругу я тебе все сказала, зовут Василиса,
животных любит, она ветеринар, работает в поликлинике.
