— А то ты не знаешь. Когда бреешься, в зеркало, должно
быть, заглядываешь.
— Вот ща как врежу, — рыкнул Витя и даже
замахнулся для большей убедительности, но, честно говоря, впечатления не
произвел. Груня насупилась, веснушки на ее лице вспыхнули чистым золотом, и она
насмешливо предложила:
— Ну, врежь, если здоровья много…
— Вот дура, — запричитал Витек, а Ряха
дипломатично сказал:
— Зачем переводить разговор в плоскость взаимных
оскорблений. Давайте спокойно обсудим проблему.
Наблюдая, как из подъезда высыпали грозного вида ребята, я
робко кашлянула и предложила:
— Может, мы это… обсудим проблему в другом месте?
Трое моих спутников с некоторым удивлением огляделись и,
обнаружив себя стоящими в нескольких метрах от стражей порядка, торопливо
загрузились в джип.
Груня смотрела в окно, я прижимала к груди корзину с котом,
Ряха вел машину, а Витек сидел рядом с ним и скрипел зубами. Я-то думала, от
злости, до тех пор, пока он немного невпопад не произнес свое любимое «ой, блин»,
а Ряха не поинтересовался:
— Ты чего?
— Того, — хмуро ответил Витек, — сейчас кишки
вылезут…
— Откуда? — насторожилась Груня.
— Из брюха, дура, — простонал он и опять заскрипел
зубами.
Ряха резко затормозил, повернулся к другу, легонько
приподнял его руки и сдвинул полу пиджака, охнул и свел глаза у переносицы. Мы
с Груней полезли вперед, чтоб взглянуть, чего такого там увидел Ряха, и очам
нашим предстало весьма удручающее зрелище: на белой Витькиной рубахе
расползлось зловещего вида багровое пятно.
— Это чего такое? — испугалась Груня. — Это
ты нарочно? Это он нарочно, — повернулась она ко мне, — чтоб
напугать. Он же придурок.
— Сейчас одохну, — тихо сообщил Витек, а мы вдруг
сразу поверили и перепугались.
Ряха завел мотор и сорвался с места, шепча:
— Потерпи, брат.
Но брат не внял ему и в ответ на заботу сурово
поинтересовался:
— Ну и куда ты несешься?
— В больницу, — резонно ответил Ряха, и я согласно
кивнула: куда же еше нестись, раз такое дело? Но Витек спутал все карты,
насмешливо заявив:
— Ага. Там меня и кончат.
Ряха опять затормозил, и все уставились на Витьку.
— Надо из города выбираться, пока не поздно, —
сказал он.
— А как же ты? — прошептала Груня. — Ведь
кровь…
— А что я? — вздохнул Витька. — Чего ж мне
вас, за собой в могилу тащить? Может, повезет, не загнусь сразу, может,
помучаюсь…
Груня тихо заплакала, глядя на Витьку широко распахнутыми
глазами, а тот прикрыл веки, вздохнув едва слышно.
— Витька, — испуганно позвала Груня, —
прекрати немедленно… — Но тут же сбилась на шепот:
— Тебе правда больно?
— Нет, — покачал головой Витька, — мне по
кайфу.
— Слушайте, — решила вмешаться я, хотя живот был
не мой и муж тоже не мой, но к тому моменту я успела понять, что потрепаться
тут все любят, а кровь на рубашке самая настоящая, а с такими вещами не шутят,
даже если Витька не хуже собаки умеет зализывать раны. Кровь — это кровь, и
остановить ее следует как можно быстрее, а значит, надо везти Витьку в
больницу, что бы он там ни болтал. Примерно это я и сказала, после чего
поинтересовалась, есть ли в машине аптечка. Аптечка с трудом, но нашлась, мы
поменялись с Ряхой местами, и я в полевых условиях наложила Витьке повязку.
Витька постанывал, бледная, как мел, Груня не издала ни звука, а Ряха старался
мне помочь, давал советы и жутко мешал, пока я на него не прикрикнула:
— Да отцепись ты…
— Молчу, молчу, — прошептал он и тоже затих. Когда
перевязка была закончена, Груня спросила:
— Это серьезно?
— Не знаю, — честно ответила я, — рану надо
промыть, осмотреть как следует. В машине это пустое дело.
Стало тихо, все напряженно уставились на меня, Витек
хмурился и вдруг заявил:
— Ты ведь собак лечишь?
— Да, — насторожилась я.
— И операции делаешь?
— Ну…
— Тогда порядок. Нужно найти спокойное местечко…
— Э-э… — разволновалась я, — какой еще порядок? Да
вы что…
— Слушай, — полез ко мне Ряха, — какая
разница, собака или Витька? — С моей точки зрения, разница все-таки была,
я им так прямо об этом и заявила, но меня уже никто не слушал. — Чего для
операции нужно? — деловито осведомился Ряха.
— Откуда я знаю? — насмерть перепуганная,
огрызнулась я. — Слушайте, придурки, а если у него пуля в брюхе? Как я ее
вытащу? Я сроду пули не вытаскивала, даже у собак. А вдруг…
— Дело такое, — перебил меня Витька, подозрительно
бледнея на глазах. — В больницу никак нельзя. Либо ты попробуешь заняться
раной, и тогда есть шанс, что я выкарабкаюсь, либо я сдохну прямо в машине.
— Васенька, — зашептала Груня, — пожалуйста,
постарайся. Витька человек мужественный, он потерпит. Правда, Витя?
— Потерплю, — кивнул он и добавил, побледнев до
сероты:
— Куда мне деваться.
Я посмотрела на всех троих по очереди, прикидывая, как бы
подоходчивее им втолковать… и тут же поняла, что дело это безнадежное. Даже
Груня принципиальной разницы между врачом и ветеринаром не видит, а об этих
двух олухах и говорить нечего. С другой стороны, если мы будем и дальше
дискутировать, Витька вполне может истечь кровью. Во мне произошла короткая
схватка, и, как обычно, здравый смысл проиграл.
— Ладно, — вяло согласилась я, стараясь не думать
о том, что мне предстоит ковыряться в Витькиных кишках. — Нужны
инструменты и подходящее место, конечно.
— Где же мы инструменты возьмем? — испугалась
Груня.
— В ветеринарке инструменты есть? — спросил
Витька.
Я только вздохнула.
— Поехали, — кивнул Витек Ряхе, мы поменялись с
ним местами, а Груня объяснила, куда следует ехать.
