Через минуту мы сидели в кабине и рассказывали о нашем
приключении. Само собой, все лавры достались коту. Груня целовала своего
любимца и называла его спасителем. Витька немного подумал и погладил кота, на
что тот ответил жутким воплем.
— Да ладно тебе, — проворчал Витька. — Чего
старое вспоминать…
Мы уже довольно давно стояли посередине дороги, и меня это
немного беспокоило, на что я и намекнула.
— Поехали, — поддержала меня Груня и тут обратила
внимание на кошачью корзину, которая стояла у нее в ногах. — Это
что? — спросила она с подозрением и поджала ноги.
— Корзина, — удивился Ряха.
— Вижу, что корзина. Забери. Вдруг рванет.
— Да это твоя корзина, то есть Пафнутия. Я-то думал,
что моя, но она пустая, а мою, видно, эти гады прихватили.
Мы с Груней переглянулись и побледнели.
— Я ее два раза роняла, — вспомнила я и побледнела
еще больше.
— Так это вы корзину взяли? — удивился
Ряха. — А где она сейчас?
— В доме, в котором нас держали.
— Замечательно, — обрадовался Ряха и стал
разворачиваться в направлении поселка. Витька не радовался, но и возражать не
стал, а я сказала:
— Быстро вы приехали…
Тут выяснилось следующее: по нашему первому звонку парни
подкатили к дому в тот момент, когда нас загружали в «девятку», и пристроились
следом, но потом потеряли нашу машину из виду и метались по поселку, пытаясь
вычислить нужный дом. Витька с отчаянной решимостью собирался брать его
штурмом.
— Который? — спросил Ряха, когда мы выезжали на
улицу.
— Пятый справа, — ответила я.
— И Кролик точно там?
— Там, там, — закивали мы.
Ряха извлек из кармана какую-то небольшую штучку и попросил
с улыбкой:
— Скажи «бум».
— Бум, — сказала я.
Раздался жуткий грохот, и пятый дом по правой стороне улицы
дрогнул, из окон повалил черный дым, а потом осел вместе с крышей.
— Сработало, — обрадовался Ряха, а мы с Груней
слабо пискнули. Витька тронулся с места и через минуту спросил:
— Глянь, Ряха, это чья ж машина?
Шикарный «Мерседес» скромно догорал под навесом возле дома.
Парни с некоторым испугом переглянулись, а я заволновалась:
— Володя какому-то Тихому звонил. Я так думаю — своему
начальнику. Он приехать должен…
— Вот и приехал, — пробормотал Ряха, а Витька
сполз на сиденье и выдал привычное:
— Ой, блин… — Посмотрел на друга и добавил:
— Брат, ты не прав.
— Кто ж знал, Витя? — пожал тот плечами, после
чего широко улыбнулся:
— Не грусти: нет человека, нет проблем.
Но Витька на его призыв не откликнулся, он все равно
грустил, а Груня шепотом поведала мне, что «Мерседес» принадлежал авторитетному
человеку, в группировке которого числился Кролик, и теперь выходило… Сами
понимаете, что выходило.
— Может, он это… жив, — вслух подумал Витька. Но
мы не очень обольщались, памятуя о том, как выглядел коттедж после взрыва.
— Вряд ли, — тихо ответил Ряха, которому не
хотелось расстраивать друга.
— В корзине вроде ничего не было, — вмешалась
Груня, — я хотела сказать, может, там чего другое взорвалось? Неужто…
— Самородок, — пробормотал Витька, косясь на
дружка, и отвернулся к окну.
Я его очень понимала. Не то чтоб мне было особо жалко
какого-то авторитета, просто папа всегда говорит… А мы вмешались по полной
программе. В милиции об авторитете тоже не заплачут, но уж и нас по головке не
погладят. Тяжкие думы одолевали меня. Потом я вспомнила о Варваре, которая
наверняка переживает, и попросила телефон.
Варвара необыкновенно обрадовалась мне и сообщила, что меня
вызывают в милицию. Этот самый Прутков уже звонил два раза, но бабка просила
его не трезвонить понапрасну, потому что я ушла и не скоро вернусь. Хитрый мент
из бабки все вытянул, и теперь Варвара не знала, хорошо она поступила,
рассказав ему о визите недругов и нашем бегстве, или не очень.
Я и сама не знала, решила позвонить менту, но тут Витька,
взглянув на часы, напомнил:
— У нас встреча в одиннадцать.
А я решила, что не худо бы предупредить Земфиру, и на время
начисто забыла о Пруткове.
В папину квартиру мы прибыли за час до назначенного времени.
Земфира обрадовалась нам. Предстоящая утрата картины ее ничуть не расстроила.
— Если папа сказал денег не брать, — строго
сказала она, — значит…
— Да помню я, помню, — отмахнулась я, очень
переживая за Филонова, то есть не за него, а за предстоящую встречу. Как только
покупатель получит картину, нас ожидает конфуз. А если Витькино начальство
решит, что картину мы заныкали, то кое-что и похуже. Ко всему прочему, неясно
было, как широкая общественность отнесется к скоропостижной кончине
неизвестного мне Тихого. Вдруг нам и за это надают по шапке, не зря ведь Витька
грустит?
А Витька грустил. Только пельмени, которые Земфира никогда
не покупала в магазине, а делала собственноручно, ненадолго улучшили его
настроение.
Земфира поинтересовалась папиным самочувствием и выразила
надежду, что он вскоре вернется домой. Я комментировать не стала, потому что,
как правило, чью-то жизнь папа изучал до полного освобождения квартиры от всех
вещей, а коли сейчас он проводит изучение вне дома, так и неизвестно, когда
закончит.
Ровно в одиннадцать в дверь позвонили, и Земфира пошла
открывать. На пороге возник Сверчок в компании молодого человека лет двадцати
семи очень свирепой наружности. Они заговорили с Витькой и подоспевшим Ряхой.
По поводу их беседы я высказываться поостерегусь, потому что ничего не поняла.
Груня осталась в кухне, и переводить было некому. Судя по интонации и
выражениям лиц, беседа проходила в теплой дружеской атмосфере и заняла не более
десяти минут, после чего Ряха сходил в гостиную и принес картину.
