Сверчок внимательно посмотрел на нее и утвердительно кивнул.
Его спутник тоже кивнул, потом приоткрыл входную дверь и в прихожую внедрился
еще один тип. Я-то подумала, что они привезли с собой эксперта, но этот человек
на картину даже не смотрел и выглядел так, как никакой эксперт, по моему
мнению, выглядеть не может. Он держал в руках кейс, который положил на
тумбочку, щелкнул замками, и мы увидели пачки долларов. Я в изумлении замерла,
а парень захлопнул кейс, крутанул на замках колесики и порадовал нас:
— Код сто семьдесят.
Граждане обменялись парой слов с Витькой и покинули прихожую
с удовлетворенным видом, я же, продолжая пребывать в изумлении, сочла нужным
спросить:
— Они что, придурки?
— Почему? — насторожился Ряха.
— Кто ж так картины покупает? — удивилась
я. — Ведь нужен эксперт, и вообще…
— Вообще нас не касается, — перебил Витька. —
Если эти типы чего замыслили, им с Самсоном разбираться, а я бы им этого не
советовал.
Однако, несмотря на Витькины слова, видно было, что я
зародила в душах друзей сомнения. На кейс они взирали, хмуря мудрые лбы.
— Чего теперь? — задала я вопрос.
— Бабки Самсону отвезем, — с неохотой ответил
Ряха. — Кстати, нам доля причитается.
— Не вздумайте брать деньги, — посуровела
я. — Филонов липовый, вот увидите, добра от этих денег не, будет.
— А ты не каркай, — обиделся Витек, косясь на
кейс. — Поехали.
В этот момент в прихожую вышла Груня и спросила:
— Куда?
— Бабки отвезем.
— Мы с вами, — заявила она и пошла за Пафнутием и
корзиной.
— Ты что? — обиделся Витька. — Куда с нами? К
Самсону?
— А вы к нему? Значит, и мы туда же.
— Ты спятила, что ли? Я к Самсону с бабой поеду? Ты,
Груня… короче, ты не права.
— По ушам мне можешь не ездить, — повысила она
голос. — Скажи прямо: мы семья или нет?
— Семья, — испуганно кивнул Вмтька.
— Вот. Ты что попу говорил, когда венчался? «И в горе,
и в радости». У тебя сегодня что?
— Ну… я не знаю…
— Тем более надо вместе. И без базаров. Мы можем в
машине подождать, если тебе за жену стыдно.
— Не в этом дело, — робко заговорил Ряха, но Груня
гневно сверкнула глазами:
— Ты что ж, клятву не уважаешь?
— Ряха перед попом не клялся, — влезла я, а Груня
отрезала:
— Вот пусть дома и сидит.
— Ты, Груня, дура совсем, — приуныл Витька. —
То есть ты, как бы это… недопонимаешь.
— Все я понимаю, — ответила она. — Поехали.
Кончилось тем, что поехали мы все вместе, и тут началась
маета. Витька сидел за рулем и вроде как оглох, а Ряха с томлением пялился на
кейс, лежащий на его коленях, и даже постукивал по нему пальцами.
— Приличные деньги, — заметил он тихо.
— Отвянь, — твердо заявил Витек. — Папуля что
сказал? Денег не брать. Все. Заметано. И не нервируй меня.
— Нет так нет, — обиделся Ряха и стал смотреть в
окно.
Через полчаса мы подъехали к казино «Олимпия», Витька взял
кейс и, сказав:
— Ждите здесь и не высовывайтесь, — направился к
боковому входу.
— Папуля у тебя, конечно, гений, — вздохнул Ряха,
провожая друга взглядом, — но бабки все же приличные.
* * *
Витька вернулся минут через десять, сел в машину и, ничего
не говоря, поехал по проспекту. Мы тоже молчали. Ряха печалился, а Груня
удовлетворенно улыбалась. Я же совершенно не знала, как относиться к
происходящему. Филонова нарисовал папа, неужто за картину отвалили настоящие
деньги?
В этот момент за нашей спиной что-то грохнуло. Мы втянули
головы в плечи, а потом дружно оглянулись. Второй этаж «Олимпии» был объят
пламенем, из открытых настежь дверей ломились люди, а ор стоял такой, что уши
закладывало.
— Ряха! — заорал Витька не своим голосом, жутко
бледнея, а тот торопливо перекрестился.
— Это не я… ни сном ни духом, клянусь, брат.
— Ну что за день? — всхлипнул Витька.
Мы с Груней совершенно ничего не понимали и потому молчали,
только таращили глаза. Парни загнали джип в какой-то переулок, и мы пошли
взглянуть, что происходит в «Олимпии». Когда мы пробрались сквозь толпу, там
уже успели выставить оцепление. Подъехали пожарные машины, потом машин стало
столько, что не протолкнешься, потом из здания что-то вынесли на носилках.
— Ой, блин… — прошептал Витька, предварительно сосчитав
количество носилок.
— Думаешь, все? — сочувственно спросил Ряха.
— Чего думать. В комнате было шестеро, и носилок тоже
шесть. Это что ж выходит, мы сами привезли Самсону бомбу. Можно сказать, отцу
родному…
— Не завидую я нам, — вздохнул Ряха и
задумался. — С другой стороны, если б денежки взяли мы, лежать бы нам
сейчас в полиэтиленовых мешочках на носилках.
В конце концов народ, удовлетворив свое любопытство, начал
расходиться. Мы тоже покинули площадь и поехали в дворницкую, потому как опять
перешли на нелегальное положение. По дороге Ряха заявил, что потерял интерес к
жизни, а Витька бушевал:
— Отморозки хреновы, да как они решились? Уроды, мать
их, а мы теперь расхлебывай. — Витька не успокоился, даже когда мы вошли в
дворницкую. — Я этого урода из-под земли достану, знать бы, где он… Ладно,
Сверчок, из города тебе не уйти…
— Утешайся тем, что Филонов у него липовый, —
вздохнула я, устроившись рядом с папой. Больше всего я опасалась, что Витька
полезет к нему за советами. Видно, мы в самом деле не правильно толковали
папулины слова, раз все у нас шло наперекосяк.
Худшие мои опасения сбылись. Витька сразу же устремился к
нарам.
— Ряха, давай водки, — позвал он.
— Не тронь папу, — разозлилась я. — И со
Сверчком сам разбирайся.
