– Да ну?
– Вам нужен хаосит. Вы ведь тоже считаете, что в Муреше скрывается еще один брандеец?
– Я-то считаю. А ты откуда об этом знаешь? Или уже успел подтвердить ему свою лояльность?
– Успел. Теперь вот хочу побыстрей с ним встретиться и лично заверить в своих верноподданических чувствах. Не хватает пустяка. Пары десятков человеческих жертв. Не поделишься?
Берт потер шею, но ничего не ответил.
– Все еще подозреваешь меня. – Ферг снял шляпу, положил на собственное колено. – Имеешь право. Хотя вроде бы и… Ладно. Мне нужен свиток. Один из тех, которые, я знаю, у тебя есть. Свиток портала.
– А больше ты ничего не хочешь?! – возмутился от входа Иштван.
– Хочу, чтобы вы вышли, сударь! Или хотя бы замолчали. Мне нужен этот свиток, чтобы как можно раньше подписать у Бертока приказ Южному гусарскому переправиться через Тису и присоединиться к моравским войскам.
– Только и всего? Это артефакт из тех, которые невозможно восполнить. Их остались считаные экземпляры. Если каждый по первой необходимости станет использовать такие свитки…
– Берт, вспомни, что было, когда я в последний раз обращался к тебе с просьбой.
Тот нахмурился. Принялся тереть то лоб, то переносицу. Наконец осторожно спросил:
– Ты снова подставил под угрозу жизни нескольких тысяч человек?
– Да! Я всегда так делаю!
Дальгерт неуместно хмыкнул. Но в тот же миг придал лицу серьезное выражение. Неизвестно ведь, что скрывает прошлое этих двоих.
– Плохо выглядишь, – с едва заметной примиряющей интонацией заметил «ибер». – А был, помнится, этаким вечным юношей…
– Удивительные вещи творит с людьми трехдневная щетина и хронический недосып. Ну так что, могу я рассчитывать на помощь ордена?
– Ты так ничего и не рассказал.
– Несколько дней назад в Паннонии была попытка переворота. Я знаю, что к этим событиям причастны маги Муреша. Князь ранен, княгиня погибла. Вам это ничего не напоминает?
Берт почему-то тяжело вздохнул и потянулся к своему дорожному сундуку. Покопался в нем, достал желтый от времени, свернутый в плотный рулон лист. Протянул Фергу.
Ферг не глядя сунул свиток за пазуху.
– Постараюсь вернуться быстро…
– Не верю, – высказался Иштван, – что он может хоть как-то послужить борьбе за Равновесие… просто решает какие-то свои проблемы. А ты его слушаешь!
Берт не ответил. Зато высказался Ферг:
– Это все потому, мэтр Иштван, что за равновесие не нужно бороться. Его нужно просто соблюдать. Иначе и упасть недолго…
Берт, словно забыв и о Ферге, и о своем помощнике, обернулся к Далю. Несколько секунд вглядывался в него, затем сказал:
– На вас, юноша, столько заклинаний, что даже меня завидки берут.
– Попал в плен к последователям Схарма. Слышали такое имя, мастер?
Берт кивнул:
– Брандеец. Упоминается в некоторых очень старых книгах. Но только там. Мы считали его давно погибшим.
– Он на Аррете. Орден пытается его удержать в ловушке, но всех схарматов переловить нам не удалось. Нас не слишком много…
– Оставлю вас за познавательной беседой, – оборвал друга Ферг. – А мне пора. Постараюсь вернуться пораньше, и с хорошими новостями.
Когда доктор ушел, тишина еще какое-то время висела в палатке. Потом, зашуршав пологом, вышел и Иштван – все интересное закончилось, можно и спать идти…
– Вам действительно хочется знать, что происходит на Аррете?
– Куда больше меня интересует другое. Что за спешка? Я не знаю, что такого должно было в мире случиться, чтобы этот человек обратился за помощью ко мне. Он, насколько я знаю, терпеть не может орден.
– У него сына похитили. Он считает, что те самые маги, которые в Муреше.
Берт не нашелся что ответить.
* * *
Над всем Агером плавилось блеклое знойное небо, слишком жаркое даже для начала августа.
В Китшоэ убрали яркие флаги, над воротами развевались лишь черные ленты – дань памяти по погибшим. На площади плотники сколачивали помосты, число полицейских и стражи выросло почти вдвое. Но горожан эти приготовления интересовали мало. Люди ходили распаренные зноем и удрученные выросшими ценами на продовольствие и на развлечения.
На воротах госпиталя – пять венков из темно-красных роз, увитых черными же лентами, – цветы уже успели увянуть. Каждый венок – жизнь одного из лекарей или пациентов, отнятая налетчиками в ту роковую ночь. На лентах – имена.
Венков могло быть больше. Но Имре все-таки успел в последний момент спрятать от налетчиков, обшаривавших госпиталь, княжну.
По примеру врачей многие горожане тоже стали выражать свою скорбь таким образом, так что к дню возвращения Ферга город, особенно центр, плотно был украшен траурными венками. Торжественно и строго. По приказу Бертока помосты на площади начали околачивать красным сукном.
Приговор заговорщикам был уже вынесен.
Берток прогуливался по парку – так велел доктор Над. Под кронами пекло меньше, но все равно было отвратительно жарко. И амулет-погодник не собирался радовать. Он уверял, что такой зной продержится как минимум еще неделю. Кожа под повязками чесалась, раны ныли. Берток шел медленно, стараясь делать ровные короткие шаги. И все-таки он был жив, и врачи признавали, что жизни его больше ничего не угрожает…
– Хорошо, что Лисия в безопасности, – сказал он Фергу, бредущему чуть позади. – Если нас с тобой эта война проглотит, останется хоть кто-то из рода…
Ферг кивнул. Он ловил каждую фразу племянника, приглядывался к нему с профессиональным интересом. Мало ли что производит впечатление здравомыслящего человека. Мало ли что слушается врачей.
Берток изменился за прошедшие дни разительно. Не внешне. Стал молчалив. Подчиненных уже громогласно, так что поварята на кухне втягивали головы в плечи, не отчитывал. Стал осторожней, усилил замковую стражу и долго совещался с Фабрисом о том, не стоит ли пригласить в Китшоэ несколько надежных магов…
Он реже стал появляться на людях, часто запирался один в своем кабинете, как ни старался доктор Над убедить его в том, что это опасно. Он стал много читать. В основном книги изречений и философские изыскания ученых мужей. Он завел привычку наблюдать, как тренируются новобранцы на площадке возле самой старой части замка. Приходил, останавливался в тени и смотрел. Потом, через полчаса или раньше, так же тихо уходил.
Но все это можно было объяснить тяжестью утрат и ранами.
И потому Ферг продолжал наблюдать за ним, стараясь ничем не выдать своей тревоги.
– Лето. Жарко. А мне все кажется, будто глубокая осень, – вздохнул князь. – Завтра казнь. Пойдешь?
