– Виктор, – заговорил Джамаф. – Я все понимаю. Вон она, не переживай, все с ней будет в порядке. Ты только не нервничай и не совершай необдуманных поступков, ясно? Соберись и придерживайся плана, и тогда тебе еще удастся обнять свою любимую.
– Любимую? – удивленно посмотрел на отшельника иномирец. – С чего ты…
– Да брось. Это абсолютно очевидно. Даже не думай со мной спорить, я в этом кое-что понимаю, хоть с виду и не кажусь заядлым романтиком. Я прекрасно понимаю все твои чувства, эмоции и желания. И поэтому предупреждаю: придерживайся плана, или испортишь прекрасный шанс на спасение любимой.
Следующий бой вряд ли имел шанс войти в историю. На арену просто вышли два популярных па’вухаррена. Они встали друг напротив друга в боевую стойку и по сигналу начали сражение. Один из них орудовал двумя кривыми мечами, второй же – боевым молотом. Оба, судя со стороны, относились друг к другу с уважением, не спешили изорвать противника на куски при любой подходящей возможности. Эти бойцы показывали шоу, играли на публику, пуская кровь совсем понемногу. Что казалось Виктору странным: ведь один из этих пепельников должен был сегодня умереть от рук другого. Разве это не должно мотивировать на победу любой ценой?
В итоге, пока один из па’вухарренов замахивался своим неповоротливым молотом, второй зашел к нему за спину и двумя мощными ударами отрубил ему руки. Молотобоец, взревев от боли, упал на колени, а мечник приставил к его шее свои клинки. Удивительно, но пепельник, оставшийся без рук, знающий, что прямо сейчас его лишат жизни, громко засмеялся, а перед смертью даже выкрикнул что-то вроде «Во славу господина». И вот – взмах лезвий, и голова под звон аплодисментов и шум оваций отлетает от своего тела, падает в песок и катится по нему в полное забвение. Что странно, улыбки с лица побежденного все это не стерло.
Затем прошли еще несколько боев. Самым примечательным боем для Виктора стала некая пародия на рыцарские турниры, что проводились в герцогстве. Сам же он около года назад принимал участие в подобном соревновании, но тогда насмерть никто не бился. А здесь же друг напротив друга стояли два конника, вооруженные боевыми пиками, но при этом не имеющие ни единого элемента доспеха. В сравнение – иномирец, сражаясь на ристалище, был облачен в тяжеленный комплект доспехов, которых в реальном бою никогда не надевают: слишком уж они неповоротливы и тяжелы. А здесь два почти голых пепельника смеялись смерти в лицо.
Разумеется, когда один из них насквозь пронзил другого, толпа взревела. Едва пронзенный пепельник свалился с коня, его соперник подошел к нему и кривым ножом вырезал сердце, чтобы потом прилюдно его сожрать.
В какой-то момент Джамаф толкнул Виктора и прошептал ему:
– Если хочешь что-то делать, то сейчас для этого самое лучшее время. Толпа, стража и знать вошли во вкус, они вряд ли ожидают вторжения какого-то бесцеремонного человека. Главное – не перегибай палку, будь вежлив и учтив. Я ничего не могу обещать, но буду всегда за твоей спиной. Если начнется какая-нибудь заварушка, постараюсь вытащить тебя из передряги.
– Что, если он не захочет отдавать мне Дашу? Как тогда быть? Я готов на все, лишь бы освободить ее от оков рабства.
– Не будем забегать вперед. Если что-то пойдет не так, сперва дай мне возможность попробовать все уладить.
Отшельник и иномирец встали со своих мест на ступеньках и стали пробиваться к балкону знати. Пару раз на них недобро смотрели и грозились убить за то, что они мешают обзору, но дальше угроз дело не заходило. За несколько минут удалось преодолеть довольно большое расстояние, учитывая аншлаг на трибунах, и лишь перед самым балконом их остановили пятеро стражников. Главный стражник перегородил дверь, ведущую к знати, и, сложив руки на груди, произнес что-то на своем языке.
– Он говорит, чтобы мы проваливали отсюда, – перевел Джамаф. – Не встревай в разговор, я сейчас все улажу.
Отшельник вышел вперед и стал разговаривать на языке пепельников. Виктор, разумеется, не понимал ни слова, хотя ему очень хотелось. Было неприятно оставаться в неведении. Вдруг сейчас происходит что-то опасное, а иномирец и не в курсе?
– Чья вы стража? – спросил Джамаф.
– Достопочтенный Крамм – наш хозяин. Но тебе туда нельзя, кем бы ты ни был.
– Я думаю, что мне все-таки можно оторвать его от дел насущных, – хитро ухмыльнулся отшельник. – Сообщи своему хозяину, что за дверью его ждет Несломленный.
– Несломленный? – удивленно спросил стражник. – Тот самый па’вухаррен, что заслужил себе свободу на арене? Но ты ведь…
– Да, я ушел в пески, и теперь я простой отшельник. Как давно ты служишь Крамму?
– Уже четыре года.
– Тогда ты еще мог застать то поколение па’вухарренов, которых я добровольно учил выживать и сражаться уже после того, как меня освободили. Кто сейчас в страже непосредственный начальник?
– Хокма Рух главенствует над стражей. Но сейчас он охраняет поместье.
– Я так и думал. Помню малыша Хокму еще юнцом. Помню, когда взяли его в первый раз, он был забитым и довольно отрешенным. Его тогда били сослуживцы по спине хлыстом, пока хозяин не видел.
– Это шутка? Он говорил, что заслужил шрамы, сражаясь в песках с бунтовщиками-болотниками…
– Врет. Но вы ему не говорите, что знаете тайну, иначе будет злиться. Просто знайте, что… а впрочем, не так важно. Я могу поговорить с Краммом?
– Не уверен, что ему это понравится, – замялся стражник. – Но я сообщу ему. Оставайся здесь.
Джамаф кивнул. Когда его собеседник отправился к хозяину, Виктор с распахнутыми от удивления глазами спросил:
– Что это было? Этот громила словно испугался тебя.
– Не испугался, а зауважал. Не обращай внимания. Главное, что сейчас мы достигнем определенного соглашения.
Через минуту с балкона вышел сам Крамм. Иномирец, увидев его, стиснул от злобы зубы, а пальцы сами собой сжались в кулаки. Но Виктор помнил, что Джамаф просил его не делать глупостей, а потому с огромным трудом заставил себя отойти назад еще на шаг и покорно поклониться высокопоставленной персоне.
– Джамаф, старый друг, – вновь на своем языке произнес Крамм, по-дружески приобнимая отшельника. – Что за дорога вновь привела тебя на арену? Неужели чувство незавершенности? Или банальная ностальгия?
– Я бы и рад появиться здесь по зову крови, – пожал плечами отшельник. – Но, увы, привели меня более насущные и довольно щекотливые дела. Господин, прошу вас выслушать меня и ради нашей старой дружбы помочь по мере сил.
– Ты ведь знаешь, что я уже давно не твой господин, тебе не обязательно меня так называть. Что же за дело, Несломленный? Чем я могу тебе помочь?
– Знаю, господин, что ваша главная страсть – это рабы и па’вухаррены, и именно они есть то, с чем вы расстанетесь лишь в самую последнюю очередь. Но приблизительно месяц назад произошел инцидент, затрагивающий меня, моего спутника и… спутницу. Собственно говоря, несколько недель назад вы купили одну человеческую самку, низкого роста, стройную, на нашем языке не говорит, при этом отлично сражается и имеет способности к особому виду магии. Ценный экземпляр, вы бы не прошли мимо такого. Кроме того, судья Хау Грушмаля поведал, что именно вы ее купили за целое состояние.
