Да и где? Битали бывал в Ла-Фрамансе не один раз, и ничего, кроме развлекательных комплексов, магазинов и закусочных, не видел. Разве что отец Франсуазы, помнится, в мастерской шиномонтажа работал. Да и то – ремонтировал, а не изготавливал. Откуда у здешних смертных брались машины и одежда, пища и дома? Этого юный маг, хоть убей, понять не мог. Никто ничего не растил, не строил, не мастерил. Однако все ходили сытыми и довольными…
Четырехчасовая прогулка так и не дала ему подсказки в раскрытии сей тайны. Кро не нашел в Ла-Фрамансе ничего полезного, кроме небольшой камнерезной мастерской на окраине, такой же маленькой мебельной мастерской в центре и бригады дорожных рабочих у моста. Больше в городе никто и нигде ничего полезного не делал.
Такая вот странная здесь кипела жизнь…
В вечерней прохладе, с букетом цветов Битали встретил девушку после работы. До сумерек им хватило времени посидеть в бистро за чашкой кофе и сделать круг по притихшим улицам. Ла-Фраманс засыпал рано, и еще задолго до ночи здесь закрывалось все, кроме кинотеатра и заправок. В кино молодым людям не хотелось, а на заправках просто нечего делать.
– Не пропадай больше, – уже в который раз попросила у калитки Франсуаза, поцеловала и пошла по тропинке к дому.
Дождавшись, когда за нею закроется дверь, Битали привычным путем отправился к реке, сбежал по еще дышащей жаром улочке к дебаркадеру, однако заметил на мостках темную фигуру и замедлил шаг.
Аккурат над его тайником, покачивая ногами, сидело на краю мостков страшное чудовище: белое, как мрамор, лицо с черными пустыми глазницами, блестящие шарики в ушах, носу и губах, встопыренные в ужасе жесткие волосы из спутанных зеленых, красных и оранжевых прядей. Черная куртка, черные джинсы, заправленные в высокие черные сапоги. Черные перчатки с несколькими оторванными пальцами…
– Привет, Юлиана! – остановился за спиной девушки Битали. – Не жарко в таком наряде летом-то?
– Привет, красавчик сахарный! – вскинула руку над головой Франсуазина одноклассница. – Да вот, думаю: вдруг опять на кладбище погулять позовут? А там комары и холод.
– Неужели приглашают?
– Бывает, – откинулась она на спину, растянувшись поперек мостков. – Фокусники разные иногда заскакивают. С гадальщицами.
– Часто?
– В том-то и обида, сахарный, что забывать стали. К Франсуазе вон чуть не каждую неделю наведываются. А мимо нас с Гаспаром даже не проходите.
– Чего же я в твои и Гаспара отношения путаться стану? У вас своя любовь, у нас своя.
– Да хоть бы поздороваться. Из графской своей воспитанности. Я же вот пришла.
– Специально? – Битали огляделся и присел рядом с ней на корточки. – Тогда почему сюда?
– Я заметила, что ты после свидания с цветочком своим всегда сюда, к дебаркадеру, приходишь. И возле помоста куда-то пропадаешь. Вот и решила тут подождать, по городу за тобой не бегать.
Молодой чародей болезненно поморщился. Услышанное означало, что его тайник раскрыт. Нужно искать другой. Вслух же сказал совсем другое:
– Я рад тебя видеть, любезная Юлиана. Ты прекрасно выглядишь. Лучи восходящей луны придают твоим чертам неповторимый шарм, заставляющий дрогнуть любое мужское сердце. Как дела? Как здоровье? Как твои успехи в славе киношной? Слышал, по телевизору тебя показывали. Прими мои поздравления. Передавай привет Гаспару Тебя проводить?
– Эк ты словеса плести умеешь! – фыркнула Юлиана. – Прям жим-жим какой-то в животе сразу случается. Понятно, отчего Франсуаза на тебя так сразу залипла. Ни о ком другом и помыслить больше не способна.
– Я тоже, милая леди. Думаю только о ней и возжелаю только ее.
– Слова-то какие! «Возжелаю!» Прямо мульт про красавицу и чудовище. Правда, на чудище ты явно не тянешь. Вот приятель твой мохнатый – он да, его хоть сейчас в кадр вставлять можно. Но и его своя Белль уже найти успела.
– Ее зовут Анита, – поправил Кро.
– Да помню, помню. – Засерьгованное страшилище село, повернуло левую руку ладонью вверх, раскрыло. В ней лежал шприц. – Знаешь, что это, красавчик?
– Да, знаю. В кино видел.
– В кино… – хмыкнула Юлиана. Вздохнула. – Доза это. Та самая доза, что мне Анита твоя предсказала. Я когда иглу уже к вене подносила, с такой ясностью невероятной ее злобное предсказание вспомнила… В последний миг остановилась. Вот с тех пор так с собой и ношу.
– Любое пророчество – это предупреждение, а не констатация факта, – озвучил банальную аксиому юный чародей. – Ты вовсе не обязана колоться, если хочешь жить долго и счастливо.
– Как счастливо?! – зло выкрикнула страхолюдина. – Анжелка меня ненавидит, ее почитатели – тоже. Половина города вслед плюет. Считают, я город опозорила, тайну испоганила, туристов лишила. Все журналисты, что по следам бегали, разом про меня забыли, едва вулкан этот гребаный взорвался! Раз – и все, плевать! Нет больше огнеходящей Юлианы! Все, кто хвалил и восхищался, через неделю, как тараканы, разбежались. Осталась только ненависть. Меня все ненавидят, все! Как мне теперь жить?! С чем? Зачем? Клеймо на мне теперь, понимаешь?! До самой смерти не смыть! Кто не любил – ненавидят. Кто завидовал – смеются. Кто любил – пальцем показывают.
– Гаспар показывает на тебя пальцем? – удивился Битали.
– Думаешь, меня больше любить некому?
– Вообще-то да, – признал Кро. – Не знаю, как он-то в тебя втюрился.
– Любовь зла! – горько рассмеялась страхолюдина. – Приворожила я его, забыл? Ах да, ты же атеист! В колдовство не веришь.
– Не верю, – согласился Битали. – Так тебя проводить?
– Дай мне реактив для фокуса.
– Чего дать? – удивился такому внезапному переходу юноша.
– Меня раз сто просили этот фокус еще раз показать, на камеру, – сглотнув, призналась Юлиана. – Даже заплатить обещали. У меня полный карман визиток. Даже если некоторые врали, многие наверняка согласятся. Снимут, дадут в эфир. Это уже не мулька ю-тубовская будет, а самое настоящее шоу! Слава, известность, бабло. Я снова вернусь. Уже не как шутница, а как настоящая артистка. Надолго. Смогу жить нормально. И поклонники вернутся снова. Тебе ведь несложно, красавчик! А мне без такого шанса… – Она раскрыла руку, и шприц выкатился на доски. – Мне только уколоться останется и покончить со всем разом, коли жизнь все едино поломалась.
– А-а, понятно, – засмеялся Битали. – В этот миг мне полагается заплакать и спасти тебя от наркотического дурмана. Но ты знаешь, в чем загвоздка? Меня с детства учили уважать чужую свободу и чужой выбор. Я не рыцарь из кино. Я рыцарь из колледжа маркиза де Гуяка. Я не мешаю своим знакомым поступать по собственному разумению, если их желания не разрушают моих планов.
Он подобрал шприц, сдул с него пыль и заботливо протянул девушке:
– Это твоя жизнь, Юлиана, и только твоя. Хочешь умереть – пожалуйста, колись. Не смею мешать.
