– Королевская казна пуста, – объявил Ондраус.
Он достал из кармана лупу и поднес ее к выбранной наугад колонке цифр.
Рикард охнул, едва не подавившись кексом. Тамас изумленно уставился на ревизора:
– Как же так?
– Я не заглядывал в нее с тех пор, как умер Железный Король. – Ондраус кивнул на книгу. – Здесь записаны все сделки, заключенные от имени короны за минувшую сотню лет. Все до последней краны. С момента вступления Манхоуча на престол к ней прикасались только руки его личных бухгалтеров. Они вели строгий учет, но это все, за что их можно похвалить. Согласно этим записям в королевской казне не осталось ни краны.
Тамас сжал кулаки, чтобы не дрожали руки. Как он теперь будет платить своим солдатам? Как накормит голодных? Как обеспечит работу полиции? Нужны сотни миллионов. Тамас надеялся получить хотя бы десятки.
– Налоги, – подсказал Ондраус, закрывая книгу с глухим хлопком. – Первым делом нам придется повысить налоги.
– Нет, – отрезал Тамас. – Вы сами знаете, что это не выход. Если мы свергли Манхоуча только для того, чтобы повысить налоги и ужесточить законы, то меньше чем через год наши головы полетят в корзину вслед за его глупой башкой.
– Почему это мы должны поднять налоги? – В комнату ворвался Первосвященник Черлемунд, за которым волочились полы длинной пурпурной мантии.
Это был высокий, сильный, атлетически сложенный человек, не утративший к зрелым годам юношескую энергию, в отличие от большинства сверстников. Квадратное лицо, карие глаза, чисто выбритый подбородок. Его мантия из превосходного шелка была оторочена дорогим мехом, круглая шапочка расшита золотом. Пальцы украшали кольца с драгоценными камнями, за которые можно было купить десяток лучших городских особняков. Впрочем, это был обычный наряд главы церкви Кресимира.
– Я вижу, вы притащили с собой целый гардероб, – проворчал Рикард.
– Добрый день, Черлемунд, – склонил голову в приветствии Тамас.
– Я всего лишь скромный слуга Господа. – Первосвященник недовольно фыркнул. – Обращаясь ко мне, можете использовать мой официальный титул, хотя мне и неловко настаивать на этом.
– Ваша святость! – Рикард сделал вид, будто снимает шляпу, и низко поклонился.
– Я и не надеялся, что такой человек, как вы, сможет понять меня, – ответил Первосвященник. – Я бы вызвал вас на дуэль, но вы слишком трусливы, чтобы принять вызов.
– Найдутся люди, которые согласятся сделать это за меня. – В голосе Рикарда явно слышался испуг.
Прежде чем посвятить свою жизнь служению Кресимиру, Черлемунд считался лучшим фехтовальщиком во всем Девятиземье. Ходили слухи, что он до сих пор иногда вызывает на поединок своих врагов – как священников, так и светских лиц – и расправляется с ними без всякой жалости.
– А земля? – обернулся Тамас к ревизору. – Теперь, когда все аристократы и их наследники ожидают встречи с гильотиной, в наших руках находится почти половина земель Адро. Надеюсь, Ондраус, вам доставит большое удовольствие лишить этих господ права собственности на землю. Без спешки, но достаточно быстро, чтобы собрать средства для всех мер, которые мы наметили. Если потребуется, продавайте земли за границей, но достаньте нам хоть немного денег, будь они прокляты!
– Кажется, у нас были другие планы на эти земли, – заметил Первосвященник.
– Да, но…
– Что там не так с землей?
Тамас вздохнул. В комнату вошла леди Винсеслав. Ее платье могло соперничать с облачением Первосвященника как по количеству израсходованной ткани, так и по стоимости украшений. Даже не считая тех бриллиантов, что сверкали в ее серьгах. Эта пятидесятилетняя женщина с тонкой талией и высокими скулами владела «Крыльями Адома» – самой мощной наемной армией в Девятиземье. Но оставалась при этом гражданкой Адро. За несколько месяцев до переворота она без лишнего шума вернула свои войска из всех заграничных операций, и Тамас прекрасно понимал, как отчаянно будет нуждаться в ее помощи в самое ближайшее время.
Позади нее следовал лысый толстяк, задрапированный в простой кусок ткани: евнух знаменитого Владетеля. Последним появился Профессор – ректор университета Адопеста. Он был так же стар, как и ревизор, но весил вдвое больше и потому сразу поплелся к креслу.
Все шесть членов комитета были в сборе: пятеро мужчин и одна женщина, которые помогли Тамасу свергнуть с престола Манхоуча, а теперь должны определить будущее Адро.
– Во имя бездны, Тамас! – вздохнул ректор, утирая пот со лба. Лиловое родимое пятно протянулось через всю его левую щеку, от верхней губы до глаза. Хотя ректор и отпустил густую бороду, на родимом пятне волосы не росли, что придавало пожилому ученому совершенно варварский вид. – Зачем вы выбрали верхний этаж? Через несколько лет вы сами об этом пожалеете, когда такой подъем начнет утомлять ваши бедные старые ноги.
– Леди, Профессор, Евнух, – Тамас по очереди кивнул каждому из гостей, – спасибо, что пришли.
Евнух проскользнул в угол комнаты и посмотрел в окно. Владетель, самая влиятельная фигура в преступном мире Адопеста, никогда не посещал эти встречи лично, посылая вместо себя безымянного помощника. От Евнуха пахло южными специями, он двигался плавно, словно угорь.
– У нас не было выбора. – Голос у Евнуха был высокий, как у мальчика, поющего в церковном хоре. – Вы изменили время начала операции.
– Более того, – добавил Черлемунд, – он требует от нас земли, отобранные у аристократов.
Тамас впился взглядом в Первосвященника и поднял руку, пытаясь успокоить недовольный шум.
– Мы не можем обмануть народ Адро, – возмутился он. – Мы должны отдать землю людям. Королевская казна пуста. Если мы хотим сохранить хоть какой-то порядок в стране, нам понадобится много денег. Ваши наемники получат землю, леди. А вашему союзу, Рикард, дадут субсидии. Каждому достанется справедливая доля.
– Церковь должна получить пятнадцать процентов, – спокойно произнес Первосвященник, разглядывая свои ногти.
– Ступайте в бездну! – огрызнулся Рикард.
– Лучше я вас туда отправлю.
Первосвященник стремительно приблизился к оппоненту, рука его потянулась к краю мантии. Рикард отпрянул назад.
– Черлемунд! – повысил голос Тамас.
Первосвященник остановился и обернулся к фельдмаршалу.
– Церковь должна получить пятнадцать процентов, – повторил он. – Вместо прежних десяти. Такова была цена нашей поддержки.
– Цена? – удивился Тамас. – Я думал, что церковь поддержала переворот, поскольку Манхоуч морил людей голодом. Или все дело в том, что король обложил церковь налогом, чтобы оплачивать своих любовниц? Точно не помню. Но пусть церковь радуется тем пяти процентам, которые получит.
– Как вы смеете?!
Первосвященник рванулся к Тамасу. Тот шагнул навстречу, положив руку на эфес шпаги.
