Две женщины стояли возле печи, на которой еле уместилась огромная, как колесо от телеги, кастрюля. Женщины разбивали яйца и отбрасывали скорлупки. Михали стоял позади них – очень близко, почти прижимаясь к ним и приобняв предплечьями. Кисти его рук тем временем мелькали над кастрюлей. Он добавил в варево немного соли, затем его рука опустилась, и послышалось смущенное хихиканье женщины. Рука поднялась снова, сжимая кухонный нож и стручок зеленого перца, который тут же был покрошен в кастрюлю.
Тамас откашлялся. Обе женщины подскочили от неожиданности и расширенными от удивления глазами уставились на Тамаса. Михали плавно, несмотря на свои внушительные габариты, отступил назад и улыбнулся:
– Фельдмаршал! – Он вытер руки о передник, похлопал каждую женщину по щеке и направился к Тамасу. – Похоже, вы плохо провели эту ночь.
– Зато вы хорошо, – буркнул Тамас. – Я все видел: соблазнение посредством омлета.
Трудно было определить в таком слабом свете, но ему показалось, что Михали покраснел.
– Просто небольшой утренний урок, фельдмаршал, – начал оправдываться он. – Беллони и Таша – самые способные из моих учениц. Они заслуживают дополнительного внимания.
– Ученицы? Помнится, раньше вы называли их помощницами.
– Каждая помощница – в каком-то смысле ученица. Если они ничему не учатся, то какие же из них помощницы? Каждый мастер должен быть готов к тому, что однажды его превзойдут, как я превзошел своего отца. Когда-нибудь кто-то создаст более удивительные блюда, чем способен я. Возможно, это будет какая-то из них.
– Весьма сомневаюсь…
Тамас поглядел на женщин. Одна казалась постарше, возможно около тридцати лет, с миловидным лицом и округлостями фигуры во всех нужных местах. Другая была молодой и пухленькой, с ямочками на щеках. Они больше смотрели на Михали, чем на кастрюлю. Такие лица Тамас встречал лишь у двух типов людей: юных любовников и религиозных фанатиков. Интересно, к какой из этих групп принадлежат помощницы повара?
– Вы плохо спали сегодня? – снова поинтересовался Михали.
– Дурные сны. – Тамас пожал плечами.
– Плохие предзнаменования, скорее всего.
– Я так и сказал ему, – послышался от двери тихий голос Олема.
Михали придирчиво рассмотрел Тамаса:
– Вам нужно выпить теплого молока.
– Оно никогда на меня не действовало, – возразил Тамас. – Вы сами-то когда-нибудь спите? Сейчас три часа ночи.
– Без четверти четыре, – поправил Михали, хотя на кухне не было часов. – Даже будучи маленьким мальчиком, я уже не нуждался в долгом сне. Отец говорил, что это Божье благословение.
– Ваш отец верил вам? Я не хотел вас обидеть. Но вы как-то признались, что он велел никому не говорить, что вы – воплощение Адома.
– Никаких обид. – Михали подошел к пустому столу и начал доставать маленькие глиняные бутылочки со специями из карманов передника. На них не было никаких этикеток, но он расставлял их на столе в строго определенном порядке. – Он верил мне. Он просто понимал, с какими трудностями я столкнусь, если об этом станет известно посторонним.
– А теперь? Вы рассказали мне, и я думаю, что слухи о ваших притязаниях уже разошлись по всему городу.
Тамас снова оглянулся на женщин. Что ими двигало? Религиозное поклонение или любовь? А может, и то и другое? Они все еще не сводили глаз с Михали, пока одна из них не почувствовала, что омлет подгорает, и не обернулась с тревожным возгласом.
Улыбка заиграла на губах Михали. Он достал ступку с пестиком и начал растирать приправы.
– Мои притязания? – повторил он. – Вы ведь не верите мне, не так ли?
– Я… не знаю, – сказал Тамас. – Это трудно сразу переварить. Я видел, что вы творите с едой: как вы заставляете ее появиться из ниоткуда. Ни разу в жизни не слышал о такой магии. И я видел вашу ауру Одаренного.
– Вы заметили? – Казалось, Михали это удивило.
– Да, конечно. Вы проделали это прямо передо мной и Олемом.
– О, никто не должен был заметить. Обычно я работаю внимательней. Отец приказал мне скрывать это, когда я еще был маленьким. Он сказал, что Королевский совет или церковники придут за мной, если узнают.
Тамас следил за лицом Михали, пытаясь отыскать хоть малейший признак лжи. Михали сосредоточенно работал, смешивая приправы, пока не получил удовлетворительный результат. Потом достал флакон с темным порошком и добавил его к смеси.
– Таша! – позвал он. – Подогрей, пожалуйста, немного козьего молока.
– Я думал, что вы это сделали нарочно, – медленно проговорил Тамас. – Возможно, чтобы убедить нас в вашей… божественности.
Михали застенчиво улыбнулся.
– Я никогда не был эффектным богом, – признался он. – Оставлял это Кресимиру.
– Кроме того, вы готовите непривычные для Адро блюда, – добавил Тамас. – Например, в Адроанском озере не водятся угри. Вы пользуетесь дорогими специями так, словно это обычная вода или мука. Я когда-то служил в Гурле. Знаю, сколько могут стоить такие вещи, и я уверен, что Ондраус никогда не одобрит подобные расходы на еду. Это и есть ваш Дар? Создание еды из воздуха?
– Пожалуй, я действовал слишком откровенно? – Михали почесал тонкие усы. – Мне нужно… скрывать свои способности?
– Вероятно, да.
Михали несомненно был Одаренным. Тамасу наверняка еще понадобятся его таланты. Значит, придется потакать сумасшедшему повару?
– Думаю, вам лучше оставаться незаметным. Из предосторожности.
– Я могу спросить, о чем был ваш сон?
– Я помнил его, когда проснулся. Теперь остались лишь какие-то обрывки. Кажется, все, кого я знаю, – не все, но большинство – стояли на краю кратера Южного пика, а потом прыгнули в жерло. Мой сын был среди них, хотя я не знаю, что произошло с ним дальше, и… – Тамас замолчал, воспоминания вернулись к нему. – Кто-то стоял рядом с нами. Кто-то, кого я никогда не видел прежде. Его глаза горели огнем, его волосы сверкали, как золотые нити. Он приказывал всем прыгать и держал нож у горла Таниэля.
– Можно я скажу вам кое-что? – тихо спросил Михали.
– Конечно. – Тамас подошел ближе, чтобы лучше слышать его.
– Спасибо, Таша. – Михали взял чашку из рук женщины. – Я слушал этот город.
Михали добавил свою смесь трав к теплому молоку, размешал его толстым пальцем и вручил Тамасу. Почти машинально Тамас сделал глоток. Его глаза полезли на лоб от удивления. Фельдмаршал несколько раз пробовал шоколад из Фатрасты и нашел его слишком горьким. У этого напитка был похожий вкус, но более сладкий, с горячим, острым привкусом. Пряности обжигали язык, но травы успокаивали. Тепло быстро растекалось по горлу, как от самого лучшего бренди. Тамас наклонил чашку и допил все до последней капли.
– Вас окружают опасности и предательство, – сказал Михали. – Адопест – бурлящий котел, и нужно снизить температуру, пока все не вышло из-под контроля. Прежде чем явится Кресимир. Я думаю… думаю, что нужно подготовить достойный прием моему брату. Спокойной ночи, фельдмаршал.
