– Это опасно, – предупредил Утенок, наблюдая за моими стараниями. – Мы можем плыть только туда, куда хочет Река. Но как же нам добраться до берега?
Прежде чем я успела сказать Утенку, что думаю по поводу подобных замечаний, послышался голос Гулла:
– Мы должны плыть туда, куда хочет Река.
Он сидел, привалившись к скамье, и вид у него был счастливый и мечтательный, совсем как в прежние времена, когда он выбирался порыбачить летним деньком. И мы решили, что ему и вправду становится лучше.
Тут до нас окончательно дошло, что Шеллинг остался далеко позади, и мы обрадовались. Думаю, никто из нас ни единого раза не пожалел о том, что мы оттуда уплыли. Мы смеялись и болтали, обсуждая подробности бегства, – мне кажется, это невозможно забыть, – а лодка птицей мчалась по самой стремнине, и только деревья уносились назад.
За этот день мы одолели множество лиг, и на протяжении всего пути вдоль берега чернел все тот же затопленный лес. Высокие голые деревья – лишь верхние ветви только-только начали покрываться зеленью – и вода, струящаяся меж стволов. У деревьев был такой вид, будто они посерели от холода. Я, честно признаться, была разочарована. Такое частенько случается, когда долго ждешь чего-то нового – ждешь-ждешь, а оно оказывается не таким уж новым.
Когда пала ночь, я попыталась причалить к восточному берегу. Шеллинг, кстати, расположен на западном. Не то чтобы мы боялись, что Звитт вышлет за нами погоню, но на всякий случай еще долго устраивались ночевать на восточном берегу. Однако в ту ночь мы чуть не утонули из-за этой предосторожности. На Реке было много водоворотов. Лодку опять завертело, и нам никак не удавалось ее остановить, хотя мы с Хэрном и Робин все вместе повисли на руле. Лишь Гулл сидел спокойно. Утенок схватил Леди и прижал ее к груди. Потом течение усилилось, и лодка накренилась. Я схватилась было за Единого, но он оказался такой холодный и твердый, что я положила его, а взамен взяла Младшего. До сих пор поражаюсь, как это мы тогда проплыли между деревьями и не потонули. Уверена, что нам это удалось лишь благодаря помощи Бессмертных.
Мы выбрались на берег и достали немного углей из горшков. На ужин у нас была соленая форель – очень вкусная! Гулл уже настолько поправился, что смог сам поесть.
– Кажется, ему пошло на пользу возвращение к Реке, – заметил Хэрн.
Той ночью мы, поспорив, решили спать в лодке.
Хэрн с Утенком были за то, чтобы улечься на берегу. Робин, у которой вдруг проснулся здравый смысл, решила, что лучше заночевать в лодке: если шеллингцы нас найдут, нам достаточно будет отвязать лодку. Утенок на это возразил, что мы можем с тем же успехом убежать в лес. В конце концов Робин сказала:
– Глава семьи теперь Гулл. Давайте спросим его. Гулл, где нам лучше лечь спать, на берегу или в лодке?
– В лодке, – ответил Гулл.
Посреди ночи мы проснулись оттого, что Гулл что-то говорил и время от времени вскрикивал. Робин поведала, что сперва он рассказывал про поражение и про варваров. Но когда я проснулась, Гулл как раз вопил: «Эти люди! Их так много, и все бегут! Я не хочу идти с ними! Помогите!»
А потом он принялся звать папу, и я услышала, что он плачет.
Мы все расселись, и Хэрн зажег маленький светильник. Гулл лежал и вроде как спал, но при этом говорил, и по лицу его текли слезы. Робин склонилась над ним и позвала:
– Гулл! Гулл, все хорошо. Ты с нами. Ты в безопасности.
– А где дядя Кестрел? – спросил Гулл.
– Он привел тебя к нам, потому что так было безопаснее, – объяснила Робин.
– Я не в безопасности, – возразил Гулл. – Мне грозят бегущие люди. И не надо говорить, чтобы я взял себя в руки и вел себя как мужчина. Они хотят забрать меня с собой.
Нам стало интересно, кто же это велел Гуллу взять себя в руки.
Может, папа? Его неслучайно прозвали Улиткой. Он не любил, когда люди много ныли о своих трудностях.
– Конечно же, мы не станем требовать от тебя ничего такого, – успокоила его Робин. – Мы защитим тебя от всего.
– Я хочу к дяде Кестрелу, – захныкал Гулл. – Люди бегут.
Это продолжалось довольно долго. Всякий раз, как нам начинало казаться, что Гулл прислушивается к Робин и что ей удалось его утихомирить, тот принимался звать дядю Кестрела и талдычить про бегущих людей, которые хотят его забрать. Робин, похоже, отчаялась. Мы с Хэрном придумывали, что бы еще такое сказать Гуллу, и подкидывали ей, но через час возникло чувство, что на самом деле Гулл вовсе ее не слушает.
– Что же нам делать? – спросила Робин.
Утенок все это время сидел, скрестив ноги, и клевал носом, прижимая Леди к груди.
– Пусть подержит ее. – Он протянул Леди Гуллу, конечно же взяв ее при этом за голову.
Это помогло. Гулл ухватился за Леди обеими руками и прижал к лицу.
– Спасибо! – сказал он.
А потом повернулся на бок и заснул, прижимаясь щекой к твердому дереву. Утенок сообразил, что остался без Леди. Вид у него сделался несчастный, но он промолчал.
4
С этого времени Гуллу становилось все хуже и хуже.
Когда мы наутро проснулись, то обнаружили, что место, где мы вечером жгли костер, уже ушло под воду. Дерево, к которому привязали лодку, оказалось в двадцати ярдах от берега. После этого мы всегда спали только в лодке. Гулл тоже пробудился. На щеке у него, там, где он прижимал к лицу Леди, остался отпечаток. Он не шевелился – до того самого момента, пока Хэрн не начал шестом подталкивать лодку к берегу. Тут Гулл сел и воскликнул:
– Куда ты? Нам надо плыть!
– Это еще зачем? – Хэрн не выспался и потому был зол на весь белый свет.
– Мы должны спуститься к морю, и поскорее! – заволновался Гулл, и по лицу его потекли слезы, прямо по вмятине, оставленной изваянием Леди.
– Конечно-конечно! – поспешила утешить его Робин. – Хэрн, успокойся.
– Чего это я должен успокаиваться? Я первый раз слышу насчет какого-то там плавания к морю, – возмутился Хэрн. – Что на него нашло на этот раз?
– Не знаю, – беспомощно отозвалась Робин.
Однако идея, овладевшая Гуллом, не давала покоя ни ему, ни всем нам. Стоило где-нибудь остановиться, чтобы перекусить, как Гулл начинал плакать и торопить нас, чтобы мы поскорее отправлялись к морю. Когда же устраивались на ночевку, он делался совершенно невозможным. Все твердил про варваров и про бегущих людей, кричал, что мы должны спешить к морю, и не давал нам спать. Я так уставала от этого всего, что у меня почти не было сил смотреть на берега. А жалко – ведь вокруг все было новое и интересное. На второй день нашего путешествия Река потекла среди крутых холмов, поросших лесом всех оттенков, от тускло-зеленого до ярко-красного. Там было полным-полно птиц; они кружили над лесом, и небо было усеяно ими, словно звездами. А однажды мы увидели среди деревьев большой каменный дом с башней наподобие ветряной мельницы и маленькими окошками.
