– Изаму, – не спросил, а скорее утвердительно произнес Дан, шагая ему навстречу.
В душе поднялась лютая радость – чувства Акира, который предвкушал месть. Младший Токугава кивнул, выдергивая из ножен настоящий, не тренировочный меч.
В первое же мгновение Дан понял, что имеет дело с серьезным противником – гораздо более сильным, чем взрослые самураи. Изаму был гибким и быстрым – его пластичное тело как будто перетекало с места на место. Он легко отразил несколько ударов. Отскочив один от другого, противники двинулись по кругу, ловя каждое движение. Дан неожиданно прыгнул вперед, ударил сверху – Изаму на мгновение замешкался, клинок вонзился в плечо. Но против ожидания не прорубил тело до пояса, лишь нанес глубокую рану.
Юноша отскочил, зажимая плечо, но через секунду собрался с силами и атаковал. Дан оттолкнул клинок, чуть не получил удар вакидзаси в грудь – едва успел увернуться.
– Обрати внимание на то, что внутри, – философски произнес Карасу, который уже расправился со своими противниками и теперь наблюдал за дракой подопечного.
«Нашел время поучать», – раздраженно подумал Дан.
– Вспомни последнее сражение пути слепого воина, – продолжал каркать тэнгу. – Всмотрись.
Дан поступил, как требовал наставник. И увидел истинное лицо Изаму. Под человеческой оболочкой скрывалась зубастая тварь с полузвериной харей. Младший сын Токугава был демоном.
Дану некогда было раздумывать: вселилась ли нечисть в Изаму, или он таким уже родился. Отражая удары монстра, он продолжал высматривать на его теле уязвимое место. Наконец увидел – алая точка в середине груди. Юноша рванулся вперед, но веер, брошенный Карасу, на долю мгновения загородил ему обзор. Этого времени Дану хватило, чтобы сделать стремительный выпад и вонзить меч в грудь Изаму. Демон схватился обеими руками за клинок, пытаясь выдернуть его. С ладоней закапала кровь.
– Меч… из звездной пыли… – успел выговорить Изаму и рухнул замертво.
– Отлично, Акира-сан, – похвалил тэнгу. – Это было отродье очень сильного демона.
– Отродье?..
Карасу кивнул, потом обернулся птицей, взлетел на плечо Дана:
– Осмотрим додзе, надо убедиться, что никого не осталось в живых.
Дан мысленно помолился, чтобы в школе не оказалось женщин, детей или стариков. Повезло: не пришлось обагрять меч кровью беззащитных. Он вытащил из кисета кротовую шкурку, любовно вытер клинок.
– Пойдем отсюда, – сказал Карасу. – Чем дальше мы окажемся от додзе, тем лучше.
– Погоди. – Дану пришла интересная мысль.
Он прошелся по додзе, отыскал в одной из комнат плотный мешок. Вернулся к месту битвы. Человеческая оболочка, скрывавшая сущность Изаму, истаяла, и перед школой лежало омерзительное чудовище. Демон был покрыт клочковатой шерстью, голова напоминала кабанью, из болезненно оскаленной пасти торчали кривые желтые клыки. Налитые кровью маленькие глазки даже после смерти смотрели на Дана с выражением злобы и ненависти. Дан размахнулся, отсек уродливую голову, сунул в мешок.
– Подарок Токугава. За семью Тоетоми.
Тэнгу одобрительно каркнул.
К утру следующего дня Дан без приключений добрался до Эдо. Ни на одной заставе его не пытались задержать. В столице он сразу отправился к Тайра Масакадо.
То ли вид слепого друга так поразил бывшего самурая, то ли включилась магия меча из звездной пыли, но Масакадо согласился помочь. Вдвоем они обошли город, нашли Сузаки и еще двух воинов, служивших семье Тоетоми. Все поклялись отомстить Токугава.
Настя
Она сама не заметила, каким образом вдруг оказалась в пригороде Эдо, возле маленькой деревеньки: лисий нюх безошибочно привел в нужное место. Стоял жаркий полдень. Настя ощутила усталость. Напилась из маленького ручейка, отыскала пышный куст и улеглась в его тени, задремала, высунув язык, блаженно расслабив натруженные бегом мышцы.
– Госпожа, нужно поторопиться, – рядом тут же возникла призрачная женщина, посланная Сенкевичем. – Господин ждет.
Настя лениво приоткрыла один глаз, цыкнула мысленно. Трепетная дама вздохнула и растворилась в воздухе. Но спать расхотелось: выносливый организм кицунэ уже отдохнул и требовал действий.
Как пройти в Эдо? Вряд ли лисицу пропустят через ворота. Стражники постараются грохнуть жене на воротник. Можно, конечно, отыскать щель в городской стене и пробраться сквозь нее. Но гулять по городу в облике лисы чревато последствиями. Настя слишком хорошо помнила, как спасла лисенка от ампутации печени. Конечно, ее так просто не поймают, но зачем прежде времени обнаруживать себя? Судя по тому, как торопится Сенкевич, обстановка в Эдо непростая.
Значит, нужно обратиться в женщину. С этим тоже проблем не было, но вот кимоно осталось лежать в лесу, на поляне, где она перекинулась в лисицу. Не тащить же было его в зубах до самого Эдо.
Настя поднялась, осмотрелась, приглядела дом побогаче, подошла к ограде. В огороде возилась молодая женщина приблизительно одной комплекции с Кумико. Настя легко перепрыгнула через забор и направилась к хозяйке.
– Смотри, Танако, лиса! – на крыльцо вышел мужчина. – Да какая красивая…
Он торопливо скрылся в доме. «За луком пошел», – поняла Настя. Но это ее не испугало. Женщина выпрямилась, с опаской наблюдая за движениями зверя. Настя уселась перед нею, посмотрела в глаза, отправляя мысленный посыл. Хозяйка зевнула, мягко опустилась на грядку, спустя мгновение она уже крепко спала.
– Танако! Танако! Что ты с ней сделала, проклятая кицунэ? – хозяин выбежал на крыльцо, поднял лук.
Один взгляд черных блестящих глаз – и руки мужчины бессильно опустились. «Не двигаться», – мысленно приказала Настя. Человек замер на крыльце живой статуей.
Вернувшись в человеческий облик, ничуть не смущаясь своей наготы, Настя неторопливо прошествовала в дом, завлекательно помахивая пушистым хвостом и поводя ушами. На лице хозяина появилось выражение восхищения, смешанного с суеверным страхом.
В доме стоял полумрак, окна были занавешены плотной тканью. Из угла доносилось чье-то хриплое, неровное дыхание. Настя подошла ближе: на кровати лежал мальчик лет пяти. Губы его растрескались, на щеках алел нездоровый румянец. Даже не прикасаясь, она ощутила исходивший от ребенка жар. Мальчик открыл глаза, с трудом прошептал:
– Какая красивая… Ты дух смерти?
– Нет, малыш, – Настя дружелюбно улыбнулась, чтобы не пугать его.
Но ребенок и не боялся. С трудом растянул обметанные лихорадкой губы, ответил на улыбку.
– А почему у тебя ушки лисьи?
– Потому что я кицунэ.
– Значит, ты мне снишься, – заключил он и снова закрыл глаза. Пробормотал, задремывая: – Я скоро умру. Хочу, чтобы дух смерти, который за мной придет, был таким же красивым, как ты.
