Книга Меч Ронина, страница 7. Автор книги Диана Удовиченко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Меч Ронина»

Cтраница 7

– Да, – отрывисто бросил Сенкевич.

Он уже понял: здесь все делается не просто так, с церемониями, сложными ритуалами и тщательной подготовкой. Войдя на женскую половину, отключил память Тосицунэ во всем, что касалось любовных утех, решив: пусть секс будет сюрпризом. В своей обычной жизни он не был охотником до азиаток – так, попробовал пару раз, но не нашел ничего особенного. Другое дело – японская наложница семнадцатого века. Наверняка обладает какими-нибудь уникальными умениями.

Слуги внесли чай – зеленый, ароматный, зажгли висевшие вдоль стен, обтянутые шелком фонари и удалились. Бумажная перегородка тихо отъехала в сторону, в комнату гуськом, опустив головы, вошли четыре женщины, выстроились в ряд, опустились на колени. «Да что за нация такая ползучая?» – расстроился Сенкевич. Он терпеть не мог низкопоклонства и унижения.

Первая дама была немолода, насколько он мог судить – хотя с этими азиатками черт поймет, все одинаковые. Скорее всего, она играла при младших роль наставницы. Поэтому Сенкевич стал рассматривать остальных трех. Тут же с грустью вынужден был признать: наложницы не грешат избытком привлекательности. Как выглядят их лица, спрятанные под толстым слоем белил, понять было трудно. А вот с фигурами, по мнению русского мужика, дело обстояло совсем уж печально: шелк кимоно не топорщился ни спереди, ни сзади. Абсолютно ровные, без всяких соблазнительных выпуклостей и изгибов, тела скорее могли принадлежать недокормленным юношам-подросткам, чем зрелым женщинам. Сенкевич скользил тоскливым взглядом по субтильным девицам. Выбрал одну, у которой под кимоно угадывался хоть слабый намек на грудь. Кивнул, указывая на нее. Старшая склонилась еще ниже. Потом дамы покинули комнату тем же порядком, что и вошли.

Сенкевич опустился на кровать, устроенную на подиуме в центре комнаты. Матрац был тонким и довольно жестким, подушки сделаны в виде валиков, правда, одеяло выглядело привычно. В ожидании наложницы он разглядывал устройство спальни. Здесь тоже практически не было мебели, только с одной стороны возвышения стоял столик с полотняными салфетками, кувшином воды и шкатулками. С другой стороны, сантиметров на тридцать ниже подиума, была зачем-то постелена еще одна постель, на которой стояло странное приспособление, гладко отшлифованный чурбачок на четырех ножках. В середине была выпилена небольшая выемка. Сенкевич немного подумал, не желая обращаться к памяти Тосицунэ, потом махнул рукой, надеясь, что эта штука предназначена для каких-нибудь сексуальных изысков.

Наконец перегородка бесшумно отодвинулась, в комнату тихим призраком скользнула наложница в белоснежном кимоно. Присела возле входа, закрыла задвижку, скрючилась в поклоне.

– Сюда! – по-самурайски кратко приказал Сенкевич.

Девушка сняла сандалии, семеня, подошла ближе и устроилась на кровати, которая находилась ниже ложа Сенкевича. Теперь он наконец понял, для чего предназначалась крохотная скамейка: наложница улеглась на спину и подставила чурбачок под шею, таким образом, что сложная высокая прическа не касалась подушки.

«Ну, вообще отлично! – мысленно возмутился Сенкевич. – Пришла потрахаться, и боится растрепать волосы!» Хваленая японская изысканность в любви начинала его раздражать. К тому же было непонятно, зачем девица улеглась на другую кровать. Наложница в это время выжидательно смотрела на него, сохраняя на лице самое покорное выражение.

– Сюда! – снова рявкнул Сенкевич, для наглядности хлопнув рукой по своей постели, и тут же сам себя окоротил: «Что я с ней, как с собакой-то?»

Во взгляде наложницы проскользнули испуг и недоумение. Видимо, господин делал что-то, выходящее за рамки ее понимания. Сенкевич припомнил имя и уже мягче спросил:

– Почему ты не хочешь подняться ко мне, Акане?

Казалось, девушка уже едва сдерживает слезы:

– Никто не должен быть наравне с господином, – чуть слышно прошептала она. – Но если господин приказывает…

«Мать родная… Это что ж получается, – удивился Сенкевич. – Бабы вот так ложатся на нижнюю кровать, а лихой самурай коршуном пикирует на них сверху?» Тут его посетила еще одна мысль. Пришлось включить память Тосицунэ. Вскоре он выяснил: никто не может быть не только наравне с господином. Выше его тоже находиться не полагается. Получалось таким образом, что несчастный дайме лишался многих интересных позиций. Кстати, такой обычай был заведен у сегуна, а удельные князья просто копировали господина.

– Господин приказывает, – решительно подтвердил Сенкевич.

Акане прохладной змейкой скользнула на верхнее ложе, замерла в ожидании следующих распоряжений. От нее тонко пахло цветами и травой – ароматическими маслами.

Сенкевич не торопился. Ласково провел ладонью по тонкой шее – запачканные белилами щеки трогать не стал. Наложница покорно склонила голову.

«Тоска, – подумал он. – Конечно, девушка всему обучена, в том числе, может быть, и пресловутым японским изыскам. Только вот демонстрировать все эти умения будет лишь по приказу мужчины, беспрекословно выполняя его желания и заботясь исключительно об удовлетворении господина». Никакой инициативы ждать не приходилось.

Вспомнилась Роза – горячая, пышногрудая, длинноногая. А еще – странная, страстная, непредсказуемая в любви. Она могла быть тихой и покорной, нежной и ласковой, могла обжигать страстью, становиться дикой, неудержимой, требовательной…

А с такой овечкой как-то ничего и не хотелось… «Ладно, – подумал Сенкевич. – Начнем с азов». Он протянул руку, осторожно коснулся замысловатой прически, нащупал деревянные шпильки, вытащил их. Наложница тихо ахнула. Длинные волосы тяжело упали на плечи, черным блестящим плащом накрыли хрупкую фигурку. Сенкевич отшвырнул шпильки, немного полюбовался делом своих рук. Так девушка выглядела уже гораздо привлекательнее. Он взял со столика салфетку, смочил водой из кувшина и принялся стирать с лица Акане белила. Та затаила дыхание, боясь пошевелиться. Вскоре наконец можно было рассмотреть ее черты. «В общем-то, ничего особенного, – подумал Сенкевич, – обычное азиатское лицо, но на него приятнее смотреть, чем на харю то ли Пьеро, то ли клоуна из фильма ужасов».

Лишившись грима и прически, девушка смутилась так, словно ее заставили появиться на людях голой. Сенкевич, чтобы успокоить, тихо, ласково заговорил с нею. Рассказывал что-то незначительное, задавал вопросы о семье. Постепенно Акане расслабилась, пару раз даже робко улыбнулась.

Тогда он нежно погладил ее по щеке, склонился и бережно, почти невесомо, коснулся губами чистого лба. Наложница судорожно вздохнула. Сенкевич продолжал целовать ее лицо, осторожно огладил сначала волосы, потом шею, плечи…

Когда он провел губами по ее губам, Акане тихо застонала.

– Тебе нравится? – шепотом спросил Сенкевич.

– Да, господин, – с дрожью в голосе ответила девушка.

– Тогда и ты потрогай меня.

Акане быстро освободила его от одежды. Нежные и опытные руки заскользили по его телу. Сенкевич поцеловал девушку крепче, требовательнее, проник языком в рот. Провел ладонью по крохотной груди, ласково сжал сосок. Наложница затрепетала и прижалась к нему всем телом. Сенкевич лег на спину, посадил легкую, хрупкую Акане на себя. Провел большим пальцем по лону, убеждаясь в ее готовности. Девушка вскрикнула, чуть приподнялась и рукой направила его в себя. На миг замерла, словно привыкая к ощущению, потом медленно задвигалась, плавно работая бедрами. Вскоре она закусила губы, выгнулась и тихо, сдержанно застонала.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация