– Я и вправду болен.
Голос раба вызвал у герцога изумление. И дело было не только в том, что чешуйчатое существо вообще могло говорить: голос у него оказался очень выразительным. Вдобавок человек-дракон изъяснялся по-калсидийски. С акцентом, но достаточно понятно.
А Старший тихо прочистил горло, словно доказывая, что не солгал. Он соблюдал осторожность: так обычно действуют те, кто боится, что настоящий кашель, избавляющий от мокроты, будет непомерно болезненным. Этот недуг был герцогу знаком. Затем существо приложило тыльную сторону ладони ко рту, вздохнуло – и подняло глаза, встречаясь взглядом с герцогом. Когда человек-дракон уронил руку, цепи, сковывавшие его запястья, зазвенели. Глаза у него казались человеческими, однако когда его привели в зал, они све-тились, как у кошки, и поблескивали синевой в пламени – свечей.
– Молчать! – рыкнул Эллик на пленника. – Быстро встань перед герцогом на колени!
Он дал волю своей досаде, дернув цепь человека-дракона. Раб пошатнулся, рухнул на пол и едва не повалился ничком.
Шлепнувшись, человек-дракон вскрикнул, с трудом выпрямился и застыл, приняв коленопреклоненную позу. Он покосился на Эллика с ненавистью.
Канцлер замахнулся кулаком, но герцог вмешался:
– Значит, оно способно разговаривать? Не мешай ему, канцлер. Я хочу развлечься.
Герцог понял, что Эллика это не обрадовало. Тем больше оснований выслушать то, что скажет человек-дракон.
Покрытый чешуей человек снова откашлялся, но голос его все равно звучал хрипло. Его любезность была той, что свойственна бедолагам, находящимся на грани безумия. Герцогу были известны эти последние попытки уцепиться за нормальность. Почему отчаявшиеся люди считают, будто логика и правила поведения могут вернуть их к той жизни, которой уже не существует?
– Меня зовут Сельден Вестрит, я из семьи купцов из Удачного. Я – приемный сын семьи Хупрус, торговцев из Дождевых чащоб и певец дракона Тинтальи. Но, возможно, вы уже в курсе? – Он с надеждой заглянул в лицо герцога. Не найдя там никаких подтверждений, он продолжил: – Тинталья избрала меня на служение ей, и я был счастлив. Она дала мне поручение. Тинталья велела мне отправиться в путь и постараться найти других драконов или услышать истории о них. Я согласился. Я присоединился к одной группе торговцев. Я путешествовал из любви к дракону, а они отправились в дорогу в надежде завоевать ее расположение и каким-то образом превратить ее благосклонность в деньги. Но куда бы мы ни приезжали, наши попытки оказывались бесплодными. Многие захотели вернуться, но я был уверен, что мне нельзя сдаваться.
Он еще раз всмотрелся в бесстрастное лицо правителя, надеясь достучаться до герцога, обнаружить сочувствие или интерес. Герцог не позволил своему любопытству хоть как-то проявиться.
– В итоге мои собственные спутники меня предали, – произнес человек-дракон после паузы. – Торговцы отмахнулись от нашей цели. Наверное, они решили, что я спровоцировал их на глупое предприятие, из-за которого они лишились собственных денег и прибыли. В следующем порту они украли все, что у меня было, и продали меня как раба. Мои новые владельцы увезли меня далеко на юг и показывали на ярмарках и базарах, на перекрестках торговых путей. А потом я им наскучил, заболел, и меня опять продали. Меня повезли на север, но наш корабль захватили пираты, и у меня сменились хозяева. Меня купили в качестве уродца, чтобы демонстрировать зевакам. Каким-то образом ваш канцлер разведал обо мне и доставил меня сюда. И теперь я нахожусь здесь в вашем распоряжении.
Герцог хранил молчание. Он вообще ни о чем не догадывался. Надо же, в его покоях появился человек-дракон! На мгновение герцогу захотелось взглянуть на своего канцлера, но он отверг эту идею. Теперь его вниманием завладел раб, покрытый чешуей. Он говорил убедительно, этот «певец дракона». Голос у него был лишенным мелодичности, однако – интонации и обороты показались бы достойными и благородными. Герцог слегка нахмурился, а раб заговорил. В его словах было столько тоски и отчаяния, что герцог даже предположил, что мужчина может оказаться гораздо моложе, чем кажется.
– Люди, называющие себя моими хозяевами, лгали! Я не раб. Я никогда не совершал преступлений, наказанием за которые стало бы рабство, и не был гражданином такой страны, где практикуется подобная кара. Если вы не освободите меня, полагаясь на мои речи о том, что мое пленение несправедливо, то хотя бы позвольте мне отправить весть родным. Я уверен, они выкупят меня!
Он опять закашлялся – на этот раз сильнее, и при каждом выдохе его лицо искажалась гримасой. Ему едва удалось избежать падения, а когда он вытер рот, на губах у него блестела мокрота. Это было отвратительно.
Герцог смерил его холодным взглядом.
– Теперь я знаю твое имя, но это мне не важно. Ты оказался здесь из-за того, что собой представляешь. Ты наполовину дракон, и это – единственное, что меня интересует. – Он обдумал варианты своих дальнейших действий. – Как давно ты болеешь?
– Вы ошибаетесь. Я не наполовину дракон. Моя мать родом из Удачного, моим отцом был калсидиец, Кайл Хэвен. Он был морским капитаном. Таким же мужчиной, как вы.
Это жалкое создание посмело сжать кулаки, двигаясь вперед на коленях. Эллик рванул поводок, который оставался у него в руках, и Старший издал невнятный крик боли. Эллик небрежно пнул его ногой, заставив завалиться на бок. Существо сверкнуло на него глазами. Канцлер придавил сапогом шею закованного в цепи Старшего, и на мгновение герцог увидел того воина, которым когда-то был Эллик.
– Изволь вспомнить о вежливости, Старший, иначе я сам преподам тебе уроки правильного поведения!
Эллик говорил сурово, однако герцог не знал, было ли это данью уважения к нему, или же канцлеру понадобилось заставить это создание замолчать прежде, чем оно заговорит снова. Мелкая чешуя, синий окрас и даже светящиеся глаза доказывали, что он – не человек. Как хитро было притвориться, будто его отец – калсидиец! Хитроумен, как дракон, – недаром существует такое присловье!
– Сколько ты болеешь? – повторил герцог свой вопрос.
– Не знаю. – Старший прекратил сопротивляться. Отвечая, он не поднял взгляда на герцога. – Трудно определить ход времени, находясь в темном корабельном трюме. Но я уже был болен, когда меня продали… болел, когда пираты захватили корабль. Какое-то время они боялись ко мне прикоснуться, и не только из-за моей внешности.
Он сильно раскашлялся, свернувшись в клубок на полу.
– Он стал сплошными костями, – отметил герцог.
– Насколько я знаю, это их естественная форма, – осторожно предположил Эллик. – Они длинные и худые. В старинных свитках есть несколько изображений, на которых они выглядят именно так. Высокие и покрытые чешуей.
– У него жар?
– Возможно, он теплее обычного человека, но это может быть свойством подобных существ.
– Я болен! – снова объявило создание с новой решимостью. – Я похудел, я не могу делать глубокие вдохи, я горю в лихорадке. Почему вы не задаете эти вопросы мне? Вы позволите мне послать весть тем, кто будет готов заплатить за меня выкуп? Просите за меня чего пожелаете: я ручаюсь, что вам заплатят.
