Явное нетерпение драконов передалось хранителям. Они все, как и команда Лефтрина в полном составе, отложили другие дела, чтобы трудиться на расчистке колодца. Лефтрин потребовал, чтобы вахтенная команда постоянно присутствовала на борту его обожаемого корабля, но матросы распределили обязанности так, чтобы каждый мог какое-то время находиться и на колодезной площади. Невероятная сила Большого Эйдера оказалась неоценимой при уборке огромных бревен, Хеннесси и Скелли отбирали из коротких обрывков такие куски цепи, которые еще можно было пустить в дело. Тимара обратила внимание на то, как довольно ухмылялся во время работы Хеннесси: он был как никогда шутлив и добродушен. Возможно, это было как-то связано с тем, что Тилламон, облаченная в одеяние Старших, всегда приносила ему воду и останавливалась рядом с ним, задавая вопросы, на которые он с удовольствием ей отвечал. Тилламон нельзя было назвать хорошенькой: ее чешуя и выросты на челюстях, по мнению Тимары, делали эту молодую женщину больше похожей на бронированную жабу, а не на грациозную Старшую. Однако Хеннесси с его шрамами и огрубевшими руками тоже не был образчиком мужской красоты. И, похоже, их обоих мало интересовало то, что о них подумают другие, если сами они друг другу нравятся. Высокий и стройный Алум казался не на своем месте, когда под серьезными взглядами команды старался найти себе дело рядом со Скелли. Особенно внимательно наблюдала за ним Беллин: взгляд ее был испытующим, а губы плотно сжаты.
Это был долгий рабочий день: Элис вела записи, а остальные разбирали и сортировали бревна и остатки металлических конструкций. И вот наконец перед ними в центре ничем не примечательной площади разверзлась круглая дыра, диаметр которой был больше роста высокого человека. Ее окружали остатки кирпичной стены. Сам колодец был забит обломками.
– Чтобы это расчищать, понадобится устроить ворот, – мрачно отметил Сварг. – Кажется, будто все это набивали туда специально, – добавил он.
Карсон согласился с ним, добавив несколько цветис-тых ругательств.
Обломки не просто беспорядочно упали: их специально бросали в колодец, полностью его перекрыв. Даже когда они установили над устьем колодца треножник из сохранивших прочность бревен, поднимать перекрывшие источник куски удавалось только после того, как их хорошенько расшатали. Когда уровень обломков понизился, Лефтрин настоял, чтобы спускавшийся в отверстие хранитель надевал страховку и работал с партнером.
– Нельзя предсказать, когда эти обломки не выдержат и рухнут вниз. Нельзя допустить, чтобы хранитель или матрос полетел туда же.
Так начался тяжелый труд по разборке плотно забитого в колодец мусора. Хранители работали с рассвета до темноты, а драконы наблюдали за ними, нетерпеливо кружа рядом. Порой они приближались на такое опасное расстояние, что хранителям приходилось весьма льстиво умолять их, чтобы они отодвинулись и освободили им пространство для работы. Даже когда к ночи небо начинало блекнуть, драконы толпились на площади. Некоторые просто стояли, другие настороженно расхаживали, словно ожидая, что из колодца вырвется до-быча.
Плевок принялся ворошить носом сложенные грудой обрывки цепи, сводя на нет все результаты проделанной работы.
Карсон вздохнул:
– Дракон, прекрати, пожалуйста. Ты ведь не хочешь, чтобы нам пришлось еще дольше здесь возиться и разгадывать головоломку.
Плевок прекратил рыться в цепях и поднял голову. Его глаза сверкали.
– Серебро – вот что нам нужно! Мы получаем его крохи, когда пьем из реки или съедаем добычу, которая водится в прибрежных водах. Серебро рассеяно в этих местах, оно вплавляется в камни и кости и перемещается глубоко под землей. – Удивительно, но Плевок говорил продуманно и спокойно. – Все здешние обитатели получают немного Серебра с едой и питьем, и когда-то даже драконам приходилось удовлетворяться столь малым количеством. Мы знали, что дичь, которая водится в окрестностях, омолаживает нас сильнее, чем где-либо еще. Мы слышали друг друга яснее, когда охотились в долине, и до нас долетали ваши мысли…
Он замолчал – и Тимаре показалось, будто ночное небо стало угольно-черным.
– Плевок? – окликнул дракона Карсон, когда его необычная речь стихла.
Он был не единственным, кто изумленно взирал на склочного маленького серебряного дракона. Плевок замер, невидяще глядя на обрушившиеся стены старого колодца. Пауза затянулась.
Ее прервал Меркор:
– Я чувствую, что Плевок не солгал. Не могу вспомнить все события, о которых он говорил, но кое-что согласуется с его словами.
– А ну-ка отдай! – внезапно потребовал Карсон.
Он надвинулся на миниатюрного дракона и строго на него посмотрел. Далеко не сразу Плевок разжал челюсти. Кусок цепи свесился у него изо рта, а потом с лязганьем упал на брусчатку площади. Карсон присел, разглядывая обрывок, но не притронулся к нему.
– Что это? – осведомился он, обращаясь сразу ко всем.
Меркор выдохнул через ноздри.
– Наверное, на звеньях оставались следы Серебра, и Плевок их обнаружил.
– Совсем чуть-чуть, – важно подтвердил Плевок. – Я его почуял. И забрал, пока вы глазели на меня, будто коровы.
Его самодовольство было на редкость противным.
– А вот и тот Плевок, с которым мы хорошо знакомы, – проворчал Карсон, и спустя миг ему, как и другим хранителям, пришлось спасаться от лап Меркора и всех его соро-дичей.
Драконы дружно ринулись рыться в обломках колодца. Однако похоже, что шумное обнюхивание и копание в цепях и досках было абсолютно бесполезным. Они медленно разошлись, вернувшись к своему бдению. Тимара поняла, что хранители разделяют ее изумление. Если крошечного количества Серебра достаточно, чтобы вызвать в Плевке такую перемену – пусть на короткое время, – то что с драконами сделает постоянный приток загадочного вещества? И на что они будут готовы ради него?
Синтара появлялась на месте работ не меньше трех раз. Она почти не разговаривала с Тимарой, но излучала одобрительное отношение к тому, как усердно девушка старается расчистить колодец. Тимару возмущало то, что энтузиазм королевы способен настолько ее согреть и подстегнуть, но сопротивляться уже не могла. Она знала, что трудится интенсивнее, когда синяя драконица наблюдает за ней. Однако она была не одинока. Даже Джерд принимала участие в работах с таким рвением, какое обычно редко проявляла в эти холодные дни. Тимара избегала ее, предпочитая работать рядом с Татсом и Рапскалем. Ее совсем по-другому согревало то, насколько легко им стало друг с другом. Татс искренне отбросил ревность, а Рапскаль и раньше не выказывал никаких ее признаков. Тимара удивлялась, что все могло быть настолько легко, – и надеялась на то, что не ошиблась. Наконец она стала собой! Когда они сделали перерыв на простую трапезу, в которую – о счастье! – входили горячий чай с сахаром и сухари, а не только копченое мясо, Джерд прошлась за их спинами и с улыбкой отметила, что они втроем нашли для себя общее занятие.
Тимара решила перестать волноваться по любому поводу – и сказала себе, что может гордиться этим достижением.
