Они мчались, как стрелы, не следуя изгибам речного русла. Рассвет наступил для них раньше, чем для кораблей. Высокие деревья, которые стеной стояли вдоль Дождевой реки, заслоняли первые лучи солнца. Драконы проносились над самыми кронами, ощущая, как солнечное тепло придает подвижность их усталым крыльям, а потом, когда деревья сменились открытым речным пространством, они увидели своих врагов.
– Отмщение, о мои прекрасные, о солнечные драгоценности! Мы принесем им смерть – смерть настолько ослепительную, что они умрут, восхваляя вас!
– Уничтожим их! Потопим их корабли!
Трубный глас Кало, полный боевой ярости, разнесся по мертвенно-серому небу.
Рапскаль громко захохотал:
– О нет, мой могучий! Ни к чему разрушать столь полезные суда. Умереть должны только убийцы. Оставьте в живых достаточно матросов, чтобы они привели нашу добычу домой! Некоторым мы позволим жить в качестве слуг: пусть растят наших коров и овец! За других мы потребуем выкуп! А сейчас наполните их сердца ужасом!
Юный Старший в утреннем солнце ало блестел, а его синее и золотое одеяние развевалось на ветру, будто знамя. Он запел гортанную песню на древнем наречии, и Синтара обнаружила, что помнит ее по давним временам. Когда в конце куплета Рапскаль замолчал, переводя дух, драконы хором затрубили. Ее сердце переполнилось яростью и наслаждением от собственного могущества. Они подлетели к незадачливым судам и, снизившись, пронеслись над ними.
* * *
Корабли закачались под бешеным ветром, поднятым их крыльями. Те, кто не забыл сделать выстрел из лука, могли видеть, как жалкие стрелы болтает и крутит драконья буря. Листья и веточки с ближайших деревьев с шелестом посыпались вниз, и даже река покрылась сильной рябью. Напор отбросил Геста на стену рубки.
– Мы здесь умрем! – крикнул он в панике Драконы повернут и пролетят над ними еще ниже. Однако опасаться следует не ветра: яд, которым они их обольют, заставит ветер казаться дружелюбным шлепком. Даже одной капли вещества будет достаточно, чтобы убить человека: она проест одежду, плоть и кости, выступит уже из трупа, отравит воду и землю. Если драконы выдохнут его в форме тумана, что от людей останутся только размякшие обломки и дымящиеся кости.
Он невнятно завопил, четко представив себе эту картину.
– Уходим с кораблей! Прячемся в деревьях! – отдал кто-то приказ, и толпа людей торопливо бросилась его вы-полнять.
Из-под закрытых люков раздались крики ужаса, но Гест мог думать только о себе. Бежать – вот единственный шанс выжить. Он кинулся к борту и спрыгнул в тучи брызг, поднятых матросами. Ему повезло хотя бы в том, что их корабль стоял ближе к берегу. Вода, холодная и жалящая, сомкнулась у него над головой. Гест крепко зажмурился и, вынырнув, слепо забарахтался, так и не осмелившись открыть глаза, пока не ощутил под ногами скользкий прибрежный ил. Тогда он быстро заморгал: вода немного пощипала и замутила ему глаза. В следующее мгновение он уже вылезал на глинистый, поросший тростником берег.
Гест оказался на берегу одним из первых. Позади него царил хаос. Люди попрыгали кто куда – некоторые в сторону русла, где их подхватило сильным течением. Другие оказались между корпусами двух кораблей, полуослепшие и ошеломленные холодной водой и страхом. Они завыли и заорали, когда драконы снова пронеслись над ними. Поднятый их пролетом ветер закачал корабли, и крики идущих ко дну потонули в рвущем барабанные перепонки реве. Гест был оглушен: он зашатался, зажимая уши. Внезапно он полностью осознал величие и мощь драконов и пал на колени, рыдая от мысли, что посмел выступить против этих великолепных существ. Остальные делали то же самое: молили о прощении и обещали до конца дней оставаться их рабами, если только их пощадят. Они падали ниц или распластывались в грязи. Гест выпрямился, воздев руки к небу, и неожиданно понял, что выкрикивает хвалы драконьей красоте, – а те внезапно повернули обратно. Он понимал с полной определенностью две вещи: на сей раз они их убьют и – это он осознал еще яснее – все его мысли и чувства принадлежат не ему.
«Я сплю, – сказал он себе. – Я нахожусь со сне, в котором я делаю и говорю то, что никогда не стал бы делать или говорить, бодрствуя. Здесь нет ничего моего. Это не моя – воля».
А потом драконы снизились и спикировали на корабли – и связные мысли исчезли.
* * *
Все, кто только мог сбежать с кораблей, прятались среди деревьев. Синтара смутно отметила, что какие-то люди отчаянно завывают в ловушке. Некоторые дергались, не обращая внимания на то, как вредят себе в стараниях избавиться от цепей, которыми они были прикреплены к скамьям для гребцов. Похоже, одни смертные держат других в заточении. Зачем им это нужно, она не знала и не находила достаточно любопытным, чтобы попытаться разгадать. Ей не понравилось, что Меркор повел их на посадку на мелководье, а затем заставил брести на берег, но она почувствовала, что он использовал особую тактику. Теперь люди отрезаны от своих кораблей, а безумная попытка улизнуть в лес им не поможет. Там они и погибнут сегодня или завтра. Люди не способны жить без укрытия и еды.
А вот кое-кто еще скорчился на траве, спрятался за стволы деревьев или просто упал ничком, охваченный тошнотворным страхом. Никто не был убит драконьими зубами, когтями или ядовитым дыханием. Те, кто погиб, сами обрекли себя на смерть: их умишки не смогли выдержать ужасающих чар драконьего мщения и величия. Когда стая выбралась на берег, некоторые из их пленников взвыли от ужаса. Но Хеби испортила величественное шествие, резко затормозив на глинистом склоне и осыпав испуганно жмущихся людишек грязью. Синтара презрительно фыркнула.
Синтара заметила, что Рапскаль спрыгнул со спины алой драконицы только тогда, когда та вышла на менее заболоченное место. Рапскаль соскочил на землю, заставив яркий плащ Старших затрепетать. Немногочисленные пришельцы, которые еще были способны на какую-то реакцию помимо ужаса, потрясенно ахнули при виде него. Она неохотно признала, что он выглядит гораздо величественнее коренастых людей в темной одежде. Высокий и стройный, он был достойным спутником драконов. Он осмотрелся с мрачной улыбкой на лице, а потом забросил полу плаща на плечо. Почти с гордостью она наблюдала, как он шагает вперед, приказывая людям:
– Вставайте. Пройдите вперед. Пора предстать перед судом тех, кого вы разгневали.
Драконы чуть уменьшили чары, которыми опутали людей, а те повиновались. Они были раздавлены ужасом и побеждены. Мокрые и дрожащие от холода, они поплелись на берег и образовали тесную группу. Здесь собралась пестрая компания. Некоторые были в лохмотьях, худые и покрытые шрамами. Другие – в костюмах лучников с кожаными ремнями на запястьях и в облегающих рубахах. Были там и люди в нарядах аристократов. В прежние времена драконы знали самых разных смертных и успели убедиться, что если с них содрать ткань, все они превращаются в мягкокожих вопящих обезьян.
* * *
Гест обнаружил, что выполняет чужую команду. Он нашел в себе остаток здравого смысла и присоединился к пленникам, понимая, что благоговение и страх, которые он испытывает, не вполне логичны. Он позволил себе мельком взглянуть на товарищей по несчастью. Некоторые казались бездумными, как овцы, приготовленные к закланию, а в глазах у других отражалась внутренняя борьба. Он с изумлением отметил, что кальсидийские рабы-гребцы лучше владеют собой, чем аристократы, которые ими командовали. А потом ему стало не до размышлений: высокий алый воин двинулся в их сторону. Гест никогда не видел столь ярких одеяний. Он двигался походкой бойца, но на нем не было защитной брони или меча.
