– Думаешь, что сумеешь себя заставить?
– Сумею, – пообещала она.
И Синтара сняла со своего хранителя свои чары. Они слетели с разума Тимары, и девушка поежилась, ощутив, как у нее по коже побежали мурашки. Ей показалось, что ночь стала еще темнее. Она заморгала, привыкая к своему более слабому человеческому зрению и к сиянию лунного медальона. Она сжала губы, не позволяя себе задумываться над тем, что ей предстоит сделать. Потом она просунула руки в звенья и устроилась на краю колодца. Цепь вибрировала под весом Рапскаля. Он до сих продолжал свой спуск.
Тимара зажмурилась и вспомнила дни своего детства на вершинах деревьев Трехога. Тогда она карабкалась лучше, чем бегала. Набрав в легкие побольше воздуха, она сняла с ног – обувь Старших. Повиснув на руках, она принялась искать ногами толстые металлические звенья. В конце концов ее когтистые пальцы нашли их. Теперь и она последовала за Рапскалем вниз.
Когда она немного спустилась, тьма поглотила ее – но сияние лунного медальона словно усилилось. Ее глаза приспособились к блеклому свету. Стены колодца на самом деле были не такими гладкими, как ей казалось прежде. Когда на черную стену попадал отблеск медальона, на каменной поверхности появлялись значки. Приглядевшись, Тимара поняла, что это даты и уровни. Древняя система, с помощью которой Старшие измеряли время, ничего не говорила Тимаре. Однако Амаринда вспомнила, что уровень Серебра поднимался и понижался, иногда в зависимости от времени года, а еще – с ходом лет. Иногда Серебра было мало, а порой оно текло с бешеной силой, и колодец приходилось задраивать крышкой наглухо, иначе оно бы затопило соседние улицы. Тимара миновала запись, сделанную рукой Амаринды: те, кто умел работать с Серебром, также следили за колодцами.
И регулировали потоки Серебра.
Чем глубже она спускалась, тем меньше ощущала себя Тимарой. Ей было знакомо устройство этого колодца, хотя обычно она использовала не только цепь. У Старших существовали рычаги, цепи и колеса. Раньше по колодезной шахте гоняли плотно пригнанную платформу с люком – специально для такого рода посещений. Она припомнила утомительно долгий процесс: нужно было обязательно вращать рукоятку под громкое бряцанье цепи, проходящей через механизм подъемника.
Тимара остановилась. Ее тело пронизал холод. Амаринда не любила сюда забираться, никогда не относилась к этому спокойно, как к рутинной работе по регулировке Серебра. И дело было не в опасности, которую представляло собой изменчивое магическое вещество. Серебро могло напугать любого несведущего человека. Даже когда Амаринда переливала его во флягу и несла по улицам города, она испытывала волнение перед этими тягучими тонкими нитями. Небрежное прикосновение к Серебру всегда рано или поздно приносило гибель. Амаринда знала, какую угрозу оно таит, – и все равно решила с ним работать. Тимара снова начала медленный спуск.
Амаринде не нравился узкий колодец. И темнота. И холод.
Она наступила ему на руку. Теллатор выругался на незнакомом языке.
– Подожди! – приказал он ей. – Я на конце цепи. Пытаюсь закрепить веревку на последних звеньях, чтобы можно было продвинуться еще ниже. Задача очень сложная.
Она не ответила. Она цеплялась в темноте за холодную цепь и ощущала, как ее опора дрожит от его движений. Под их весом цепь чуть раскачивалась. Уговаривая себя, что это ничем не отличается от лазания по тоненькому деревцу, она ждала.
– Ну вот. Я слышал, как веревка ударилась о дно, когда я ее бросил. Надо спускаться быстро.
– Если ты наступишь на живое Серебро…
Она не стала договаривать.
– Когда вытаскивали ведро, я заметил на дне обломки. Встану на них.
Она почувствовала, что он снова начал двигаться. Теперь он напрягался сильнее, и под его весом цепь резко дергалась. Руки у нее стало сводить от холодного металла, звенья впивались ей в ступни. Освободив одну руку, она сняла с шеи ожерелье. Рапскаль был слишком далеко, так что просто передать светящееся украшение ему не удалось бы. Не раздумывая, она бросила его вниз, лишая себя света.
– Выбирай, куда ставить ногу, – велела она ему и под-метила, что снова стала собой, вернувшись к тем временам, когда они с Рапскалем затевали что-то неразумное. Она – по-прежнему была раздражена из-за того, что здесь оказалась, но не была уверена в том, что винить в этом следует Рапскаля.
Цепь продолжала дергаться. Когда Тимара лишилась мерцающего ожерелья, вокруг нее сомкнулась темнота. Она зажмурилась и представила себе, что на самом деле колодец не такой уж узкий. Глубокий – да. Очень глубокий. Она оказалась так далеко от света и ветра! Она начала дрожать – и не от холода. Как она все это ненавидит и боится! Темнота была для нее чем-то вещественным, не простым отсутствием света, а чем-то душным, способным сомкнуться на ней, словно удавка.
– Спускайся, – прошептал он. – Я тебя поймаю. Но будь осторожна.
Ей не хотелось спускаться к нему, руки у нее начали слабеть. Она добралась до конца цепи и уцепилась за веревку. Ее онемевшие руки скользнули, не выдерживая ее веса, и она с визгом поехала вниз, обжигая ладони веревкой. Он грубо подхватил ее и поставил рядом с собой.
– Открой глаза! – приказал он, и только тут она поняла, что они крепко зажмурены.
Отчаянно цепляясь за него, она медленно открыла глаза. Теперь лунное ожерелье было на нем. Отбрасываемый свет был слабым – и в то же время представлял яркий контраст с этой кромешной тьмой. Она отвела взгляд от ожерелья, надеясь, что ее глаза скоро привыкнут.
Они стояли рядом на дне колодца. Подняв голову, она с изумлением увидела далекие точечки света. Звезды. Стенки колодца были почти гладкими, швы между камнями оставались тонкими и прямыми. Они стояли на обломках металла и древнего дерева, сохранившегося благодаря холоду.
– Нагнись, – шепотом попросила она.
Когда он послушался, свет опустился ниже. Она наклонилась рядом с ним. Присев на корточки, она прикоснулась к находившейся у них под ногами сломанной платформе. Там оказался кусок шестерни.
– Эта штука ходила вверх и вниз по шахте. Наверное, она давно сломалась и упала.
– Верно, – кивнул он, заставив ожерелье чуть закачаться. – При последнем сильном землетрясении.
Она переступила – и у нее под ногами захрустела какая-то груда палок. Среди них что-то блеснуло. Серебро?
Он шумно вздохнул, когда она голыми руками отодвинула в сторону палки и присмотрелась внимательнее.
– Это кольцо! – удивленно воскликнула она.
Она подняла украшение – и ее прикосновение его раз-будило. Творение рук Старших. Огненный камень загорелся желтым светом в оправе из джидзина. Джидзин! Теперь она знала, что это такое: Серебро, заключенное в железо. Она зажала кольцо между пальцами, используя как крошечный – фонарь.
– Тут на дне много всего. Но Серебра нет. Только земля. – Она присмотрелась внимательнее. – Рапскаль, здесь можно заглянуть под сломанную платформу. Дно колодца вымощено камнями, а колодцы так не делают. Вспомни, как мы выкладывали камнями наши родники с питьевой водой по пути сюда. Зачем делать настолько глубокий колодец, а потом закрывать его от Серебра со всех сторон? Это не имеет никакого смысла!
