– А если Мукант не выдаст? Если будет война? Мы окажемся на стороне победителя.
– Милый, пойдем лучше в другое место.
– Ты не веришь в победу Фегрида?
– Не знаю.
– Как это?
– Ну какая нам польза от победы Фегрида, милый? Подумай сам. Кто мы там? И кто мы здесь! Если у Шартеры получится, то она задвинет эту выскочку Улару. И сблизится с Анелией. Тогда и тебе, и мне уготованы придворные должности.
– Но Фегрид же сильнее!
«В солдаты, – подумал Михаил. – Точно в солдаты».
– При чем тут это? Может быть, и не будет никакой войны. Тем более что и ты, и я давали присягу королю. Оставь мое платье в покое, и пойдем отсюда.
– Да… присяга… эх, жаль, я и думать о ней забыл.
– Это потому, что ты никогда не был военным.
– Но зачем уходить? Неужели ты всерьез полагаешь, что нам может что-то грозить?
– Увидят слуги, доложат дворецкому, а тот – канцлеру, а если очень не повезет, то и король узнает.
– Да пусть узнает! В какие такие солдаты он может меня отправить? В пехоту, что ли?
– В стрелки! – громко сказал король, подойдя поближе к дверям. – В корабельные. Или на испытание новых пушек.
Воцарилось молчание.
– К-кто здесь? – через некоторое время раздался голос.
– Значит, так. Идешь к Тунрату и говоришь, чтобы он тебе выписал направление в Иктерн. Будешь служить под началом капитана Снарта. Рядовым. Отправляешься туда сегодня же. Понятно?
– А…
– Понятно, твое величество! – ответил звонкий женский голос из-за дверей.
– А с тобой… Тебя вместе с Шартерой Зетен жду завтра с утра. Для беседы.
– Слушаюсь, твое величество!
Король уходил слегка рассерженный. У него не было времени, чтобы навести порядок среди дворянства. Те по-прежнему считали, что могут делать все, что заблагорассудится. И их можно было понять: в последнее время король редко бывал в собственной столице.
Уже на подходе к кабинету казначея Михаил столкнулся с Коменом. Тот куда-то торопился, но, увидев короля, тут же остановился и раскланялся.
– Приветствую, генерал. Что-то случилось? Вид у тебя какой-то озабоченный.
– Нет, ничего не случилось, твое величество. Это так, мелкие дела… Но я рад, что есть возможность задать твоему величеству вопрос.
– Какой вопрос, Комен?
– Что будем делать с тем писателем? Аронеарстом, сыном уру Евтаса?
Михаил был готов хлопнуть себя по лбу рукой. После прибытия в Парм он и думать забыл о существовании молодого человека, сидящего под домашним арестом за написанную им пьесу.
– Пусть он придет ко мне, Комен.
– Он уже здесь, твое величество.
– Почему здесь?
– Аронеарст испросил разрешения добиваться приема у твоего величества. Я разрешение дал, и он приехал во дворец. Именно поэтому взял на себя смелость напомнить твоему величеству о нем.
– А где он?
– Рядом с моим кабинетом. Он – скромный юноша. Не решился сразу идти к королю. Хотя после прочтения той пьесы никогда бы не заподозрил его в скромности.
Михаилу было очень любопытно узнать, что же собой представляет этот самый писатель, поэтому он решил отложить встречу с Ксарром на потом. Война войной, а экономика экономикой, но ведь и об искусстве подумать надо. Пьеса произвела фурор в ранигском обществе, поэтому королю хотелось, чтобы все будущие «фуроры» были предсказуемы и безвредны, а еще лучше – полезны.
– Пусть идет прямо к моей приемной. Я распоряжусь, чтобы его впустили.
– Да, твое величество.
Развернувшись, король зашагал в обратном направлении. Несмотря на то что функционировала только половина дворца, даже эта половина была большой. Пройдя мимо комнаты, за которой скрывалась влюбленная парочка, Михаил убедился, что там уже никого нет. Пообещав себе, что придумает еще какое-нибудь наказание для незадачливого Октейста, будущего стрелка, если тот сразу же не пошел к Тунрату, король ускорил шаг.
Увы, от обещаний пришлось отказаться: молодой человек с жалобным видом стоял у стола королевского секретаря, а Тунрат выписывал ему бумагу, которая изменит жизнь придворного повесы. Неподалеку, в углу приемного кабинета, примостилась Палевия. У короля мелькнула мысль, что она чуть ли не насильно привела Октейста сюда. Если так, то тем лучше для него.
– Тунрат, этого отправить рядовым в Иктерн немедленно, – произнес король. – Пусть только попрощается с родными. А еще сейчас придет автор всем известной пьесы. Того – ко мне.
– Да, твое величество, – наклонил голову секретарь, не переставая писать. Его должность, теперь уже официальная, давала много привилегий.
Король прошел в кабинет, не обращая внимания на умоляющий взгляд Палевии. С ней тоже предстоял разговор в будущем.
Подойдя к своему столу, Михаил просмотрел бумаги, положенные туда секретарем, а потом решительным жестом сдвинул их в сторону – ничего особо важного среди них не было. Он сел и положил на очищенное пространство свиток с пьесой. Как и всякий ишиб, король мог воспроизвести по памяти все содержание хотя бы раз увиденного свитка, но предпочитал перечитывать.
Но сейчас ему не удалось продвинуться далеко: дверь в кабинет распахнулась, и в нее вошел парень, подталкиваемый в спину мощной рукой Тунрата.
Аронеарст, несмотря на свое впечатляющее имя, был очень худ и бледен. Его черные волосы, превышающие общепринятую длину, были растрепаны. Взгляд юноши блуждал, стремясь смотреть на что угодно, но только не на человека за столом. Секретарь, втолкнув посетителя, захлопнул дверь. Король и писатель остались наедине.
– Приветствую, Аронеарст, – как можно мягче произнес Михаил, видя смущение визитера. – Ты подойди поближе. И присаживайся на этот вот стул.
Юноша, покраснев, сумел выдавить из себя:
– Приветствую, твое величество.
После чего направился к стулу, попутно роняя на пол свитки, которые сжимал в руках. Король с интересом наблюдал за происходящим.
Визитеру пришлось вернуться, чтобы собрать упавшее, он попытался усесться, но один из свитков выскочил из рук вновь. Аронеарст подобрал его, не вставая.
– И что же побудило тебя написать такое любопытное произведение? – спросил король, решив что эта тема слегка успокоит робкого юношу.
– Э-э-э… твое величество… я хотел лишь… ну, оно само… написалось.
– Само, говоришь?
– Да, твое величество! Само!
– А что же тогда ты хотел написать вместо этого?
Вопрос поставил визитера в тупик. Он еще больше залился краской и, глядя непонимающе на короля, произнес:
