Как только сигнальная ракета поднялась в воздух, командир первого эшелона дал команду к началу наступательного боя. Лобовая атака на центральной позиции началась!
Линия сверхтяжёлых танков Малярийкина сорвалась с точки построения и поползла в сторону оборонительного рубежа.
Шли медленно. Переваливая через курганы и кочки. Через несколько минут, как только линия эшелона достигла останков подбитых Хантеров (те ещё чадили сизым дымком), из леса раздались первые артиллерийские выстрелы и стрекот подкалиберных гранатомётов, которые часто устанавливались рядом с основным башенным орудием на танках «бывалых» КТОшников-ветеранов. Это засевшие в лесу «коробочки» противника начали массированный обстрел из всех видов вооружения.
Огонь был шквальный. Работая через просеки, враг всё же имел достаточно ограниченный сектор обзора. Для мощных орудий против слабо- или средне- бронированных танков или же против наступающего танка-одиночки, для которого можно было заранее накопить энергию выстрела в орудиях типа Шафта и в некоторых других, тактика работы сквозь оптические просеки годилась идеально.
Но в случае массовой атаки тяжеловесов — эта тактика пасовала.
Пройдя линию огня, попадания получили десятки танков. Несколько коробок — пылали. Но пока броня выдерживала попадания. Наступающий эшелон — пёр вперёд.
Ещё триста метров до опушки леса.
Ещё двести метров.
Ещё пятьдесят.
Промчалась минута, и линия вошла в лес.
Ломая вековые деревья многотонными корпусами (одновременно — пробивая просеку для ползущих следом средних танков второго эшелона) тяжеловесы Малярийкина и он сам рвали вперёд, с ходу стреляя не только из башенных пушек, но из всех видов навесного оружия, доступного пилотам в этот момент. Громадные машины, ещё не достигнув заветных эскарпов противника, шквальным огнём лупили в глубину леса практически вслепую. Ориентируясь то на угаданное случайно направление оптической просеки, то на вспышку выстрела, которая, показалось, мелькнула за деревьями едва заметной искрой.
Такой странный способ ведения огня, оказался, почти к восторгу Малярийкина, достаточно эффективным. Зафиксированных попаданий, возможно, не было (да и как их было заметить?). Однако вражеские орудия замолкали один за другим. Первыми прекратили «пукать» слабосильные Смоки. И это было правильно — такие, с позволения сказать, пушки были титанам Малярийкина откровенно пофиг. Затем замолчали Твинсы. Остальное же, более мощное вооружение «засадного» отряда противника продолжало ухать, но всё реже и более выборочно.
Малярийкин связал снижение огневой активности противника сначала с более ответственным отношением его к поражению целей. Стали целиться лучше, больше думать, выбирать кого смогут подбить, а кого нет. Но вскоре Малярийкин убедился, что соображения его были ошибочны. Враг не стал больше думать или выбирать танки с меньшим бронированием. Устрашённый безумным и самообречённым натиском малярийкиновских тяжеловесов, засадные коробки врага … стали примитивно ретироваться.
Откапываясь из эскарпов и покидая точки, с которых прорубались оптические просеки, засадные танки противника мгновенно лишались всех преимуществ. И тут уж — тяжеловесы Малярийкина оторвались во всю. Орудия на тяжёлых танках были установлены обычно более мощные, превосходство же в скорости и маневренности терялось в лесной чаще мгновенно. К этому времени в лес и на линию огня подтянулся второй «эшелон» малярийкиновской атаки — вторая шеренга танков, состоявшая из отборных «середняков» с мощным вооружением. Добивание отступающего врага, окончательно бросившего «оптические» позиции, пошло веселей.
Обрадованный «подмогой» Малярийкин решил оставить аналитику на время в сторону и приступить к тому, что также являлось фактором, способным изменить итог его лобовой атаки — к непосредственному использованию своего танка. Вступить в бой.
Как уже говорилось, Малярийкин гарцевал в этот день на корпусе «Мамонт» и по всем ТТХ (кроме разве что скорости) был лучшей машиной в группе. Точнее, самой дорогой — низкий поклон за бабки одной богатой телеведущей. Кроме орудия основного калибра, «Мамонт» имел также разнообразное навесное вооружение. Не мудрствуя, Малярийкин решил опробовать свой главный козырь в контактном бою — сверхтяжёлую башенную пушку.
«На поле танки грохотали, солдаты шли в последний бой.
А молодого командира тащили пьяненьким домой!»
— пропел сам себе Малярийкин, приникая к прицельному монитору и подкручивая оптику.
Произвольно выбрал ближайшую цель, улепётывавшую далеко впереди от тяжеловесной малярийкиновской наступающей линией.
И не поверил своим глазам!
Перед ним, достаточно далеко, но прекрасно наблюдаемый в оптику, продирался сквозь чащу памятный товарищ — выкрашенный в хаки Титан с прокачанным огнемётом. То, что это будет «Титан» Малярийкин, разумеется, не имел понятия. Но он узнал огнемёт! Хантеры, побигшие на поле, были раздолбаны другими орудиями засадной группы в хлам. Поливать их огнём вовсе не было необходимости. Возможно, в одной из машин кто-нибудь смог бы выжить. Но не выжил. Благодаря человеку, нет — существу, убегавшему от Малярийкина на Титане.
С откровенным удовольствием, Малярийкин навёл прицел на убегающего садиста с Огнемётом. Выжал гашетку накопления энергии. И с наслаждением спустил курок.
Вспышка!
Отдача была сильной. Это было плохо, поскольку могло приводить к вздрагиванию ствола и снижать точность попаданий. На мощных орудиях такое случалось часто: избытком силы конструкторы пытались компенсировать отвратительную кучность.
Но, прежде чем делать выводы, следовало посмотреть результат. По сути это был первый выстрел, который Малярийкин в принципе произвел с борта «Мамонта» в боевых условиях по реальной цели.
Он снова приник к оптике, присмотрелся. Свистнул.
Надо признать, произведённый эффект от единственного выстрела Малярийкина впечатлил. Вражеский танк элементарно исчез. Перед Малярийкиным зияла свежестью гигантская почти шестиметровая воронка и разлетевшиеся во все стороны куски погибшей машины. Башня танка была литой, потому только сильно деформировалась и отлетела метров на десять в направлении запад-северо-запад от эпиценра взрыва. Двигатель — на двадцать метров в противоположную сторону. Катки, гусеницы, остатки кормовой части борта, буквально какие-то клочки бронированных плит и листов, перелетев вековые сосны слева от вектора атаки, валялись вообще за пределами видимости.
Действие пушки «Мамонта» просто потрясало. Мощь, конечно, была чрезмерной. Зачем так? Пожалуй, эта воронка лишний раз доказывала игровой, развлекательный характер КТО. Красные Танки Онлайн были прежде всего зрелищем, тотализатором, вроде скачек на ипподроме. И только потом настоящим боем. Ибо настоящий бой должен вестись экономно. Свехпушки в нём ни к чему.
В любом случае, своим первым выстрелом Малярийкин был более чем доволен. По крайней мере — он наказал одного зарвавшегося врага. Ну а остальное — от дьявола. Снова прильнув к окуляру оптического прицела, Малярийкин принялся расстреливать попадающих в зону видимости врагов как мишени в тире. В ответ доставалось и ему. Заряды методично, один за другим врезались в корпус «Мамонта» то и дело сбивая прицел, а также заставляя неопытного пилота сильно нервничать. Ведь Малярийкин все-таки был неопытным пилотом — сражаясь на васпах, он привык, что каждое явное попадание в корпус приводит к существенным повреждениям машины. На «Мамонте», как выяснилось к попаданиям можно было относиться проще. Хотя, конечно, смотря к каким. При столкновении с «топовыми» моделями могли и «Мамонт» сбить одним выстрелом. Но здесь в лесу, при том странном характере боя, который вёлся (нелепая погоня тяжеловесов за более лёгкими и быстроходными корпусами, возможная только в труднопроходимом лесу), и том необычном характере огня (отступающие огрызались, порой почти не целясь и не накапливая энергию для «мощных» выстрелов) «Мамонту» почти наверняка ничего не грозило.
