Ибо двенадцатого сентября сего года Сибирская Федерация Красных Танков Онлайн проводила самый главный коммерческий бой за последние двадцать пять лет. Как и обещала Элена, новое шоу было особым. С проекционных экранах, установленных на площадях, с больших экранов домашних стереовизоров и даже с мониторов наручных часов, все информационные агентства громогласно заявляли, что нынешний бой — последний в карьере непобедимого командора Шапронова. С этим боем он закончит вить бесконечную ниточку своих побед и свалит на покой. Навсегда!
Особый бой не проводился за титул. Великий Мастер Танков, уходя, должен был унести это звание вместе с собой. Это был бой-прощание. Бой, которым бессмертный Шапронов, вошедший в рейтинг танкистов КТО двадцать пять лет назад, и в течение последних пяти лет являвшийся абсолютным чемпионом Сибири, благодарил своих зрителей.
Реклама предстоящего шоу-боя гремела с бешеной интенсивностью, по всем сибирским каналам!
Особое прощальное сражение было определено как «командное». С каждой из сторон должна была участвовать минимум тысяча бойцов и, соответственно, тысяча бронированных машин. При такой невиданной масштабности предстоящего сражения, об отборе танкистов исключительно из бойцов чемпионского рейтинга, лучших из лучших, обладателей званий и прославленных ветеранов КТО, речь не шла и идти не могла. Отбор пилотов в обе команды вёлся почти произвольно. Не по положению в рейтинге, не по славе и удаче, а по специализации и способности работать в отряде. Решение брать или не брать того или иного пилота принимали лидеры команд. И вот тут, зрителей центрального Сибирского округа ожидал сногсшибательный сюрприз. Капитаном противоборствующей Шапронову команды был назначен воскресший из могилы экс-нуб Маляр.
Маляр не бросал вызов Шапронову. И не претендовал на титул чемпиона (хотя, говоря откровенно, в случае гибели Шапронова и одновременной победы Малярийкина титул должен был технически, по правилам Федерации КТО перекочевать к нему). Маляр был просто выбран комиссией по организации коммерческих поединков на эту должность. Выбран административно, как самый подающий надежды начинающий командир игровой команды. С точки зрения комиссии. В общем, никакого отношения к спорту, к большому чемпионату КТО и чемпионскому рейтингу здесь не было. Сугубо частный спонсорский проект!
Случилось это не сразу, не с полпинка. Примерно две недели по стереовизору гоняли ролики с лучшими боями Малярийкина. Не забыли и про фотографии, где он валялся пьяный в своей каморке после больницы. Тем самым демонстрируя всю глубину человеческого падения и последовавшего взлёта. Вторую неделю усилено вспоминали Юнгу, разборки с чехами. Даже продемонстрировали документальную короткометражку, посвященную юному дохлому танкисту. В общем, делали всё, что угодно, чтобы привлечь внимание зрителя. Триумфальное возвращение игрока низших уровней и превращение его претендента на чемпионский титул не везде проходило гладко. Малярийкин не стал в одночасье кумиром миллионов. Но этого и не требовалось. Вопрос предстоящей схватки состоял для него и тех, кто сейчас вливал в него деньги совсем в другом, не связанном с популярностью. На Малярийкина ставили мало. Но ставки на Шапронова росли просто словно на дрожжах!
На большинстве игровых машин в команде Малярийкина были установлены радиоприёмники, чтобы ловить трансляцию из Скайбокса. Но связываться между собой с помощью штатных бортовых приёмников боевые (или игровые) танки также могли без проблем. Однако, кроме раций, пилоты каждой машины ориентировались ещё на то, как действует экипаж впередиидущей коробки, наблюдая за ним через мониторы или, как в случае Малярийкина, непосредственно через открытый люк. Малярийкин ехал с открытым «забралом» просто для того, чтобы вдыхать свежий воздух. Душный, по сравнению с внутренним микроклиматом танковой кабины, созданной кондиционером и ароматизатором, зато настоящий. С запахом травы и земли, леса, колосящегося пшеничного поля, васильков, полыни, а также, как сказал бы, например, Калмышев, ненавидевший деревню, — наполненный изысканным ароматом навоза.
Воспользовавшись короткой паузой перед боем, Малярийкин стянул с себя гермошлем, протёр платком взмокшие волосы и натянул гермошлем обратно. Покрутил головой, разминая шею. Несмотря на судьбоносность сегодняшнего дня, он не чувствовал никакой особой значимости происходящего, никакого особого подъема боевого духа, либо, напротив, особого волнения или ужаса. Все было … обыденно. Даже банально. Как всегда. Уж именно, — как всегда. Только локация новая, да и ставки на бой куда выше.
Но ведь всё это — относительно. Всё это может осознать разум, мозг, ЦНС. А вот непосредственно организму с его эндорфинами и прочим адреналином, гипофизом и прочими мозжечками глубоко пофиг.
Выспался. Умылся. Поел. Солнышко светит. Что ещё нужно?
Только красиво умереть. Или красиво победить. То есть в принципе — ничего.
Неожиданно на горизонте, у самой кромки неба, показались облака то ли дыма, то ли пыли. Они поднимались всё выше и выше. Малярийкин заглушил двигатель. Люк его был открыт, и он смотрел через него вдаль, на те зловещие облака, интуитивно чувствуя, что ничего хорошего они не сулят.
— Походу, танки идут! — проорал показавшийся в люке Гойгу из головной машины, опережавшей Малярийкина в колонне на один корпус.
— Похоже! — проорал в ответ Малярийкин. — А может колхозники собрать урожай собрались?
— Пошутил? Колхозники как заслышали, что к ним из Скайбокса гости, свинтили из своих землянок в грёбаную тайгу, в самые глубокие свои схроны. Для них КТОшник — что сифилис. Сиречь смерть неотвратимая и ужасная.
— Мы ж не трогали никого.
— Ты не трогал! А раньше, бывало, перед боем на дальней локации, КТО проводило тренинг. Такой, знаешь, без телекамер. Потом трупы местных голожопых скатывали кубометрами в овражек. Бульдозерами с тракторами. В глинозём, сука. А ты говоришь!
— Я понял. Но дым в нашу сторону. Приближается. Посмотри на ветер. Он дует от нас. Но столб дыма, идущий от пшеницы, всё ближе и ближе.
— А ведь точно подметил. Верно! — Согласился Гойгу, глядя то на длинное чёрное облако впереди, то на собственную колонну. — Стало быть, началось!
Слова старшего старшины, словно по мановению волшебной палочки или по злобному матерку какого-нибудь магрибского колдуна, немедленно подтвердились. Дальше, в самой глубине облака, что-то стукнуло, ухнуло, засопело. Это не был обычный звук, что воспринимается ухом как слово или музыка или естественный звук природы. Это был лишь звук-отголосок. Отголосок чего-то далёкого, потому неслышного, но настолько мощного, что не может стать совершенно беззвучным. Это была «тень выстрела». Рокот, скорее, от дрожания земли и небес, чем реальный звук, который бойцы способны были услышать.
Спустя секунду после этого отголоска грохота, как и следовало ожидать, за спинами малярийкиновских бойцов начали рваться снаряды. Сразу позади его танка, за грунтовкой, пронзающей поле с запада на восток, раздался душераздирающий визг и вспыхнули фонтаны земли.
