Старцев вопросительно посмотрел на Фомина, на Чеснокова, потом убрал оружие и сделал приглашающий жест:
– Да, почему бы и нет.
Поднялся немец, участливо предлагая свой складной стульчик девушке. Сам остался стоять, стряхивая с одежды капли пролитой воды.
– Костян Пронин? Олег Терентьев? – узнал дифферентов Гоша, заглядывая в лица. – Вы? С девушкой вроде бы незнаком.
– Олеся, – сказал парень, которого Чесноков назвал Олегом, – худой, с чрезмерно широкой лобной костью и практически отсутствующим носом. – Она не была в Интернате.
– Ясно. А вы, значится, сбежали? – упер руки в боки Гоша, словно имел право как-то влиять на подростков.
– Они ушли со мной, – Громов прямо посмотрел на Чеснокова. – Ушли делать хорошее дело.
Гоша рассмеялся, а Игорь спросил:
– Это какое же, если не секрет?
– Спасать мир, – улыбнулся бывший пилот.
Теперь рассмеялся Старцев, ему несмело вторил Эрих.
Но по лицу Громова Фомин понял, что тот не шутит.
– Давайте так, – сказал гость. – Чтобы не было неловких диалогов, мы не будем затрагивать некоторые темы. Просто поедим, поболтаем, а потом мы пойдем дальше.
– Как же вы с детьми сюда смогли добраться? – спросил Фишер.
Громов посмотрел на своих дифферентов, которые молча вытаскивали сложенные бутерброды, термоса, контейнеры с едой, ответил:
– Дошли. И дальше дойдем.
– По лучам, – брякнул парень, зовущийся Костей.
Игорь заметил, как с лица Чеснокова медленно сползла улыбка.
– Ладно, давайте дадим им покушать, – пресек дальнейшие разговоры Фомин. – Люди устали, им отдохнуть надо. Пойдем, Сёмыч, отойдем.
Оставив Гошу и немца возле «кострища», Фомин отвел Старцева в сторону.
– Они не опасны? – первым делом спросил Семен, наблюдая за силуэтами у фонаря.
– Нет. Вроде бы нет, – ответил Игорь. – Гоша рассказывал про этого пилота. У него друг в Зоне погиб, а он сам почти месяц отсюда выбирался. Говорит, что с помощью «детей Зоны», дифферентов, можно эту самую Зону остановить. Мол, главное, научить их видеть то, что Зона собой представляет на самом деле.
– А, это тот самый? – вспомнил Семен. – Тогда что же, я был прав – кукушка у него точно поехала. Ладно, что у нас там, внизу?
– Ну путь в цех свободен. Знать бы еще как именно погиб мой отец. А то мало ли что нас там ждет.
– Я знаю, – сказал Старцев. – Я у твоего отчима спросил. Он сказал, что батя твой умер на лестничном пролете второго этажа. Говорит, сердце вдруг остановилось. Тут такое случается.
– Интересно, он откуда про это знает?
– Не спрашивал.
– Вся группа отца погибла, – принялся рассуждать Игорь. – Помнишь того, рыжего? Который карту отдал? Он в таком виде был, будто чудом от смерти ушел. Второй, который Саша или Леша, тоже погиб, я его жетон нашел. Отец тут лежит. С ними был четвертый? Отчим? В истории об этом ни слова.
– Ну знаешь ли, – Семен сложил руки на груди. – История эта тоже не шибко документальностью отдает. Может, отчим с ними ходил. Потому и про «Шар» знает.
Игорь пожал плечами. Потом все же ответил:
– Нет, не ходил. Разуваев про то ничего не сказал и сам отчим тоже… Спать, Эрих?
Идущий мимо них немец поднял голову, стараясь разглядеть стоящих в темноте друзей. Ответил, махнув рукой:
– Да, спать. Устал. Спокойной ночи.
– Спокойной, – сказал Игорь. – Будильник поставил? Твоя смена вторая.
– Поставил, спасибо.
– Пойдем к Гоше, – обратился к Семену Игорь. – А то он там что-то завис.
Чесноков действительно выглядел так, словно ему заново открывали глаза на мир. Он сидел, скрестив ноги, и, подавшись вперед, слушал, чуть ли не открыв от усердия рот.
– …тебя же проверяли на болезнь Руффа в детстве? – заканчивал какой-то вопрос Громов, разговаривая с Гошей. – Выявили устойчивые характеристики, которые определили в тебе потенциального дифферента. Так и Зона – она каким-то образом метит своих, открывая им доступ к самой себе. Дает как бы код доступа. Такие люди могут не бояться некоторых ловушек, безошибочно находить безопасные пути, отыскивать самые лучшие артефакты. Но, увы, обычный человеческий организм не выдерживает того потока информации, который пытается его наполнить. Он быстро изнашивается, приходит в негодность. Поэтому лучше всего для этих целей подходят существа, которых Зона сама же и создала.
– Дифференты, – догадался Гоша.
– Именно.
– Но ведь больные много раз убегали сюда, в Зону! – возразил Чесноков. – И гибли так же, как и все остальные.
Громов понимающе кивнул и тут же ответил, словно подобные вопросы были для него обычным делом:
– Гоша, детей ведь тоже не сразу подпускают к розеткам, верно? Ведь ток убивает. Их нужно сначала научить обращаться с ним.
– Интересная тема, – влез Старцев, присаживаясь. – Меня можете научить обращаться с Зоной?
– Тебя? – улыбнулся бывший пилот. – Нет, тебя не получится. Здесь нужны особые ребята, перестроенные.
Он кивнул на жующих подростков.
– Да, жаль, – хлопнул себя по колену Семен.
– Не нужно жалеть, – сказала вдруг Олеся, блеснув в свете фонаря стеклами очков. – Это непросто. Это больно. И страшно.
– Это все равно, что увидеть разом следы полета всех пчел над лугом за день, – подал голос Олег.
– Или услышать в своей голове голос каждого в шумной толпе, – вставил Костя.
– Или чувствовать жар в руке от красного цвета, – добавил Гоша, поворачиваясь к Старцеву. – Сём, поверь, я знаю о чем они говорят. Я сегодня вас так же через ловушки вел, помнишь? Там тропинка была, много тропинок. И линии в воздухе. И цвет у аномалий… Он разный, по-разному ощущается на тактильном уровне – холодно, горячо, колюче. Не объяснить, извини.
Он вновь повернулся к Громову.
– Но ведь здесь без блокаторов плохо, – сказал он. – Я без блокаторов сознание теряю, и мозг плавится.
Ему ответил Олег:
– Это как резкий передоз от Зоны. Перетерпеть надо, потом полегче.
– И все же, – вмешался Семен. – В чем же ваш план спасения мира?
– У меня есть… друзья, – не стал юлить Громов. – Один из них за очень короткий срок из обычного человека превратился в дифферента, сразу на крайней стадии. Из-за такого слишком форсированного развития он не успел утратить свое человеческое сознание и пока что может общаться со мной, с нами. Он очень продвинулся в изучении природы Посещения, может видеть ее такой, какая она есть на самом деле. Это совсем другой уровень реальности, это даже не наш трехмерный мир…
