– Косой вчера, кажется, пост покинул, – припомнил Максим. – Видимо, знал, что Андрей будет зерно прятать, и просто ушел.
– Ты уж совсем их за дураков держишь! – не поверил Валька. – Нельзя из секрета уходить, всех же могут сожрать, если тревогу никто не поднимет. Нет, не верю.
– Напрасно. – Максим наморщил лоб, пытаясь уложить в голове картину, которая открывалась ему при новом взгляде на общину. – Мы привыкли, Валька, жить день за днем, как и все. Потому и не замечали, как далеко все зашло. Косой умом не блещет, да и Андрей, прямо скажем, тоже. И все они успели обнаглеть. Им ведь все даже слово сказать боятся! Может быть, они уже давно уходят из секретов и в патрули не ходят, а вместо того делают, что хотят. Кто об этом знает? Никто не проверяет.
– А как проверять? На том община и держится, что проверять никого не нужно. Все знают, что выжить можно только вместе.
– Почему же тогда Андрей плюет на все табу и правила? Тебя вот сколько раз били ни за что? А раньше такого не было. Но ведь никто из старших за тебя не вступался. А Голова делает вид, что не замечает. То же и с Алкой. Все знают, что Андрюха с компанией над ней издевались, и никто не стал даже разбираться. А вспомни наше детство, когда еще живы были те, кто взрослыми старый мир застал! Такого быть не могло!
– Заткнись! – взвизгнула Алла и встала как вкопанная, сжав кулачки. – Заткнись, заткнись, заткнись!
Ни Максим, ни Валька не обратили внимания на ее поведение. С ней и раньше такое случалось, все давно привыкли. Да и куда она денется? Постоит, остынет и опять побежит следом. Только Валька ее и привечал во всей общине, а из молодых не обижал только Максим. Такая уж она – непутевая и бесполезная. От таких девок, которые забеременеть не могут, только и жди, что с минуту на минуту обратятся. Даже на минуту спиной повернуться страшно.
– Все ты вроде правильно говоришь, но ведь словами-то делу не поможешь, – вздохнул Валька. – А что же делать? Другую общину искать? Ну, тебя, может, и примут березовские, у них взрослых не очень много. Кажется, какая-то болезнь к ним пришла пару лет назад, половина перемерла. Но меня с моей короткой ногой даже они не возьмут.
– Другая община… – проворчал Максим. – Там навсегда чужаком останешься. Вот ты бы как к чужаку относился? От своих сбежал, значит, и от нас сбежать может. Да и чем они лучше нас? Только крепость у них укрепленнее и стоит на скале, не подроешь. Уверен, они точно так же дичают.
Сзади послышался дробный топот, и, оглянувшись, друзья увидели раскрасневшуюся от бега догнавшую их Алку. Максим сделал ей знак помалкивать и делать, как они с Валей. Тут следовало пригнуться, чтобы Коля Безрукий со своего насеста их не заметил. Конечно, он решит, что Голова их по какому-то делу послал, но Максиму все равно не хотелось, чтобы он их видел. Коля – мужик хороший, хоть и глуповатый. Поэтому некоторую часть пути они проделали на четвереньках, скрываясь в поросли невысокого кустарника. Когда углубились в кусты повыше, Максим встал, и к нему тут же подскочила Алка.
– Во! – Она вытянула руку, на грязной ладони которой лежал черно-ржавый полумесяц с зазубренными краями и ярко-красная, явно только что во рту отмытая бусинка. – Нашла.
– Это пробка старая, – припомнил Максим. – Ну, все, что от нее осталось. Не такая пробка, которой затыкали, а которая железная, на бутылку. Брось, она сама рассыпается. А бусинку оставь себе, если хочешь. Она тоже бесполезная.
– Ничего и не бесполезная! В ней дырочка есть! Бесполезные я сама знаю.
– Ну вот, на этом дереве я от них и спасался! – Максим повернулся к Вальке и указал на клен. – Замерзать буду, а его не срублю. Видишь, как кору когтями изодрали?
Валька, испуганно оглядевшись, внимательно изучил глубокие царапины. Он понимал, что у него, неловкого и слабосильного, на месте Максима шансов не было бы никаких. Максим, отодвинув с дороги оторопевшую от неожиданности Алку, которая понятия не имела, куда они идут, вразвалочку направился к тому месту, где забросал землей мелких. Тут, несмотря на прохладную ночь, уже попахивало – и от тел, недостаточно глубоко закопанных, и от частей их внутренностей, разбросанных по полянке дравшимися за мясо мутами.
– Может, все-таки прожарить? – важно спросил Максим у Вали, повернувшись спиной к тому месту, где в тени кустов лежали мертвые твари. – Хотя я-то на желудок не жалуюсь.
– Я тоже. – Валя покосился на кастрюлю и кивнул каким-то своим мыслям. – Нет. Если жарить, нужно больше огня, будет больше дыма. Ну и запах резче. Я уверен, лучше отварить. Просто пусть покипит подольше. Но ведь мы не торопимся? Мы уже нарушили все, что могли, так что…
– Хватит ныть! – потребовал Максим. – Ты скажи, как конкретно поступим. Все обдумал?
– Ну да… – Валька покрутил кастрюлю в руках и вручил ее переводившей взгляд с одного парня на другого Алке. – Овражек пересохший, ты его знаешь. Лучше места нет. Над ним кусты, так что дым слегка развеет, ну и Аллу попросим махать ветками. По овражку граница идет, так что Безрукий подумает, что это соседи что-то жгут. А березовские решат, что наши. С их стороны до берега все голо, никаких делянок у них там нет, а раз так, значит, все сейчас далеко, как и наши. Кому надо проверять, что случилось? Если тревога, так сигнал иначе подадут. В общем, нас не должны побеспокоить, даже если заметят.
– Овражек к реке близко! – заявила враз побледневшая Алка.
– Овражек – русло ручья, он весной течет, когда снег сходит, – терпеливо пояснил ей Валька. – Мы повыше поднимемся, туда, где все заросло. Это далеко от реки. Ну, вот такой план. Ты лучше скажи: что же все-таки мы скажем Голове, когда вернемся?
– Опять ты боишься! – Максим повернулся и раздвинул ветки, открывая путь к мертвым мутам. – Если Голова рот раскроет, я ему сразу скажу: объясню Андрею, где тела мелких и кто мне приказал от него их спрятать. Он испугается.
– А не подумает Голова, что мы мелких ели?
– Да плевать мне, что он подумает! И ты будь понаглее с ним. Вообще же… – Максим, присев на корточки рядом с трупами, лица которых облепили муравьи, с усмешкой следил за реакцией Алки. Она то порывалась бежать, то останавливалась, в страхе оказаться одной вдали от Цитадели. – Вообще, Валя, нам поговорить надо о будущем. Ведь что-то и правда надо решать.
– Давай все по порядку. – Валька сглотнул слюну. При мысли о том, что сегодня он сможет съесть мяса сколько влезет, у него кружилась голова. – Давай сначала все сделаем, как решили, а потом поговорим.
Украденный нож резал не очень хорошо – Голова злился, когда ножи точили, это сокращало срок и без того короткой их жизни. Тела следовало расчленить, после чего большую часть выбросить. Сделать это решено было прямо в тихую речку Осотню, все равно к воде придется идти, чтобы наполнить кастрюлю. Для себя срезали самые мягкие части, с бедер, ягодиц и спины. Рыжая, что-то шепотом причитая про себя, бегала вокруг кругами, но на нее никто не обращал внимания. Осеннее солнце, будто прощаясь, стало припекать, и жадные мухи налетели целым облаком. Уставшие, грязные, бунтари успели даже поругаться, когда сломалось пополам истонченное лезвие ножа.
