Трикс к искусству относился с подобающей аристократу и магу снисходительностью. Конечно, чтобы соорудить магическую башню или самый простенький дворец, надо знать архитектуру, да и менестреля послушать на пиру всегда приятно. Но тратить на любование танцами или разглядывание картин целые дни? Удивительно скучное занятие!
– Главное, чтобы Великого Визиря не обуяла жажда творчества, – озабоченно сказал Сутар по пути.
– А это как?
– Ну, если Великий Визирь будет увлечен картинами – он может попросить вас нарисовать свой вопрос. Если танцами – то станцевать его. Видишь ли, юноша, визирь благоволит к тем, кто разделяет его увлечение искусствами…
– Главное, чтобы он сейчас не был увлечен ваянием из мрамора, – сказал Трикс. – А то я вопрос буду задавать несколько месяцев…
Вслед за шутом Трикс и Иен прошли длинными коридорами, распугивая своим появлением охранников и слуг. Сутар явно пользовался во дворце авторитетом. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, они вошли в резную дверь и оказались в небольшой, уютно обставленной ложе, нависающей над полутемным театральным залом. Занавес на сцене был задернут, публика в зале – по большой части люди артистической наружности – что-то обсуждала, лакомясь жареными подсоленными зернами кукурузы. В ложе на широком мягком диване развалился пожилой мужчина в длиннополом халате – сухонький, с быстрыми умными глазами, простым белым тюрбаном, украшенным одним-единственным изумрудом, – но крупным и чистым, сияющим, будто зеленый фонарик. Столик рядом с диваном был, как положено, завален фруктами и сладостями.
– Антракт, нам повезло, – прошептал Сутар. Склонился перед человеком и произнес: – А вот и я, Великий Визирь! Твой верный старый шут и наперсник! Визирь кивнул и произнес:
Твой приход, как халва и шербет, шут Сутар.
Я вниманьем твоим обогрет, шут Сутар.
Что причиною этого служит визита?
Говори же, я жду твой ответ, шут Сутар.
Полагаю, волшебник, что дружен с драконом,
К нам пришел для ученых бесед, шут Сутар?
Шут с тревогой оглянулся на Трикса. И тот понял, что ему предстоит испытание. Судя по всему, визирь говорил знаменитыми самаршанскими казелями. Выступив вперед, Трикс вежливо поклонился. И сказал:
Ты мудрец и хранитель искусств, Аблухай,
Всем известен отличный твой вкус, Аблухай.
Я уверен, что мудрость в делах государства
Исцелит мою тяжкую грусть, Аблухай.
Я хотел бы поведать, о чем я тревожусь,
И услышать ответ твоих уст, Аблухай.
– Хм, – сказал визирь. – Конечно, рифмы весьма вольные, но когда ты начал со слова «искусств», я вообще ничего хорошего не ожидал. Ты занимаешься стихосложением?
– Я в стихах очень слаб, признаюсь, Аблухай… – начал Трикс.
– Довольно, довольно. Говори прозой. – Визирь сел на диван и с любопытством осмотрел Трикса. – А второй мальчик – Иен, как я понимаю? Тот, которого ты купил на рынке рабов за перстень любезного короля Маркеля? Он не понимает по-самаршански?
– Нет, не понимаю, – вздохнул Иен. Визирь засмеялся:
– А на каком языке ты мне отвечаешь? Все понятно, драконы и с тобой поговорили… Я слушаю тебя, Трикс Солье.
– О, мудрый Аблухай… – Трикс еще раз поклонился. – Мне кажется, ты прекрасно знаешь все, что я хотел сказать.
– Работа такая, – вздохнул визирь. – Совсем лишен радости неожиданных встреч и разговоров. Будешь шербет?
– Буду. – Трикс, повинуясь кивку визиря, сел на низенькую табуретку напротив дивана. – Досточтимый Аблухай, пусть тебе известны все мои вопросы, но я не знаю ответов…
– Ответы… – вздохнул Аблухай. – Хорошо. Ответы мои будут: да, да, нет, да.
Трикс глотнул шербета и задумался. Потом признался:
– Без вопросов непонятно.
– Вопросы твои, мальчик, были бы такими, – вздохнул Аблухай. – Намерен ли я сражаться с Прозрачным Богом? Понимаю ли я, что помощь витамантов опасна? Готов ли я сменить помощь витамантов на помощь короля Маркеля? Выполню ли я то, что витаманты потребуют за свою помощь?
– А мне кажется, что лучше были бы ответы да, да, нет, нет, – сказал Трикс. – Что-то мне подсказывает, что все остальное от лукавого.
– Я не могу давать волшебникам лживых клятв, – покачал головой визирь. – Если расплатой за победу будет война с его величеством Маркелем, то будет война. Мне очень жаль.
Трикс мрачно смотрел на пустую сцену. Народ в зале рассаживался по местам. Начала играть тихая музыка.
– Посмотришь представление? – любезно поинтересовался Аблухай. – Занимательная история. Уверен, что она тебе понравится.
– Значит, все зря? – тихо спросил Трикс. – Значит, я зря приехал в Самаршан?
– Ты можешь предложить мне какой-то другой выход? – спросил визирь. – Нет? Тогда давай смотреть пьесу. Кстати, она называется «Подвиги Любви, или Морские Приключения Юного Мага».
Что-то знакомое почудилось Триксу в названии. Нет, пьесы такой он не видел, но что-то шевельнулось в памяти…
Занавес медленно разошелся.
На сцене возвышался корабль. Точнее – нос корабля. На носу корабля стоял незнакомый безусый юноша, козырьком прижимая ко лбу ладонь и вглядываясь в зал. А за ним стояли…
– Бамбура! – потрясенно воскликнул Трикс. – Шараж… Хорт… Майхель…
Еще среди актеров стоял маленький мальчик, который, очевидно, изображал Халанбери, а у его ног сидел белый песик Альби.
– Это же мы на корабле! – прошептал Иен.
– Презренные витаманты близятся! – тонким голосом воскликнул юноша, играющий Трикса. – Я обращу всю свою могучую магию против их белого колдовства. Вы же, друзья, поддержите меня силой своего оружия!
– Сразимся и победим! – воскликнул Майхель, выдвигаясь вперед. К удивлению Трикса, директор театра был облачен в побрякивающие доспехи и вооружен мечом. – В этом клянусь тебе я, славный рыцарь Паклус!
– И я, могучий варвар Хорт! – сказал Шараж.
– И я, горец Шараж! – поддержал его Бамбура.
– И я, капитан Бамбура! – заявил Хорт.
– Ничего не понимаю! – признался Трикс. – Это ведь на самом деле было!
Великий Визирь кивнул и промолвил:
– Я знаю.
– Но почему они изображают не самих себя? – спросил Трикс.
– И где я? – возмутился Иен.
– Ну, оруженосец Иен пал смертью храбрых в середине первого акта, – пояснил Аблухай. – Все в зале рыдали. Его, видишь ли, изображал тот же юноша, что играет Трикса. Поэтому они вместе не появлялись.
– Я? Пал? – обиженно сказал Иен.
– А играют они не себя, а роли, – продолжал Аблухай. – В этом великая сила искусства, друзья мои. Видимо, Шараж лучше справляется с ролью варвара, а варвар прекрасно изображает капитана.
