Первые три дня все было хорошо, а проблемы начались на четвертый, когда пришел лекарь. Виктор очень сомневался, что визит эскулапа был обусловлен заботой о его здоровье, – скорее всего, уважаемый Паспес любопытствовал, отчего же неугомонный лесоруб не умер, вопреки всем прогнозам. Но это было еще хуже. Антипов никак не желал навести на подозрения, что он притворяется.
К счастью, лекарь предупредил Кушаря о своем визите загодя. Поэтому когда Паспес, одетый в свою обычную синюю штопаную-перештопаную куртку, вошел в дом, обстановка там соответствовала жилищу, где находится умирающий. Скульптуры были припрятаны, а на низком топчане лежал больной и слабо стонал, словно в забытьи. Один глаз Виктора был закрыт полностью, а другой – приоткрыт самую малость, чтобы иметь возможность следить за всеми действиями гостя.
– Ну как ты себя чувствуешь, Ролт? – поинтересовался лекарь, поправляя куртку и подходя поближе.
– А, господин лекарь, – прошептал Виктор, перемежая слова со стонами. – Я так рад вас видеть. Может быть, вы принесете мне исцеление… или хотя бы облегчение страданий.
– Позволь-ка мне взглянуть на твой живот…
– О господин лекарь, не прикасайтесь ко мне. Прошу вас.
– Почему это?
– Все болит, господин лекарь. Мне кажется, что прикосновение убьет меня.
– Не убьет, я осторожно. – Паспес потянулся худой рукой к больному, но испуганно отдернул ее, когда Ролт завопил изо всех сил:
– Помогите! Убивают!
– Ты чего орешь? – удивился эскулап.
– Ко мне нельзя прикасаться, господин лекарь. Мне сейчас невыносима даже мысль об этом.
– Да? А так орать тебе разве не больно?
– Больно, господин лекарь, но ведь надо как-то спасаться.
Паспес с недоумением повернулся к Кушарю, стоящему рядом:
– И давно это с ним?
– Давно, господин. С тех самых пор, как на него упало дерево, он и чудит, – последовал флегматичный ответ.
– Но я не об этом спрашиваю. А о том, что случилось после схватки с Рунером.
– Это все только ухудшило, господин лекарь.
– Н-да… Ролт, а ты пил тот успокоительный отвар из трав, которые я тебе дал?
– Пил, господин лекарь. А как же?
– И что, помог?
– Замечательно помог, господин лекарь. Спасибо вам.
– И ты стал после него спокойней? Хотя по желанию занять место дружинника этого не скажешь…
– Конечно, стал даже равнодушным. Без сомнений.
– А как же схватка? Испытание? Твои наглые выходки и дерзости? Что-то не похоже, что ты успокоился.
– Я успокоился, господин лекарь, – с убеждением в голосе заверил его Виктор. – Теперь гораздо спокойней отношусь к тому, что обо мне подумают другие.
Брови Паспеса поползли вверх:
– Однако! Видимо, лекарство оказало на тебя необычное воздействие…
Виктор решил не давать посетителю времени подумать об этой проблеме.
– Господин лекарь, могу ли попросить кое о чем? Перед смертью… – Теперь голос «безнадежно больного» был снова слаб и наполнен дрожью.
– Перед какой смертью, Ролт? Что-то не похоже, что ты умираешь… и не понимаю, почему.
Антипов решил, что настал момент для ненавязчивого объяснения причин этого.
– Но если я не умираю, не могли бы вы мне дать лекарство, от которого быстрее все заживает? – прошептал он. – Чтобы уже через несколько дней я был на ногах, несмотря на переломы?
Паспес, потеряв всякую надежду осмотреть больного, уселся на скамью возле стола и пригладил остатки волос.
– Если бы оно у меня было, обязательно дал бы. Но такого лекарства нет, – произнес он, внимательно вглядываясь в лицо пациента и пытаясь понять, что же все-таки происходит.
– А мой отец говорит, что есть, – пробормотал Виктор.
Паспес быстро обернулся к Кушарю. Тот выглядел ошарашенным.
– Это – отвар из кестра, господин лекарь. – Антипов специально выбрал то растение, в котором был уверен. Кестр, подорожник на его родном языке, пользовался и здесь большой популярностью и был известен даже Ролту.
– Чушь! – Старичок покачал головой. – Отвар из листьев кестра используют при удушливом кашле, а из семян – при бесплодии у женщин.
«Век живи – век учись», – подумал Виктор и проникновенно произнес, слегка выбиваясь из роли:
– Господин лекарь, это – наш старинный семейный рецепт, который достался еще от прабабки. Чтобы кестр помог при ранениях, его нужно собирать ранней весной, в первую неделю после появления ростков. А иначе – бесполезно. Ведь правда, отец?
Кушарь порывался что-то сказать, но подавил это желание и лишь кивнул, изумленно глядя на Ролта.
– И что, ты пьешь этот самый отвар из ростков кестра? – скептически поинтересовался Паспес.
– Да, господин лекарь, – прошептал Виктор. – Хотя его осталось очень мало. Дня на два-три еще. Но пока не помогает. Думал, что ваше лекарство лучше поможет.
– Ну-ну. Полагаю, что узнаю о результатах. Буду очень удивлен, если выяснится, что у кестра есть новые свойства… – Гость слабо улыбался тонкими бледными губами, словно услышал не очень смешную, но в целом хорошую шутку.
«Конечно, господин Авиценна, ты будешь удивлен, это я тебе гарантирую, – принялся размышлять Виктор. – Причем сразу не поверишь, разумеется, – ведь явно не дурак. Да и какая разница, веришь ты мне или нет! Ведь опровергнуть-то меня можно только одним способом – проверить эти самые ростки. Но у тебя они вряд ли есть, а у меня через пару дней все якобы закончатся. И будем ждать весны. А до нее еще дожить нужно, чтобы собрать ростки в первую неделю после их появления. Байка о кестре сработает как надо, я буду вне подозрений. И интерес к моему чудесному исцелению через месяц пойдет на убыль. А по весне обо мне уже все забудут. Так что проверять можешь сколько душе угодно. Время работает на меня».
– А если я сумею быстро выздороветь, господин лекарь, это же поможет вам… в вашем нелегком труде?
– Конечно, Ролт, конечно. – Паспес теперь открыто посмеивался над мыслью о том, что кестр может влиять на скорость заживления переломов.
– И тогда… вы пойдете мне навстречу?
– На какую встречу, Ролт? – не понял посетитель.
– Научите читать и писать?
Паспес, не переставая улыбаться, погладил свою жидкую бородку:
– Если ты быстро выздоровеешь, то обещаю.
Глава 17
Луч солнца, проникнув через витражи, осветил полоску пыли неподалеку от чьей-то белоснежной мантии. Главный жрец Зентела в Парреане отодвинул стул с резной спинкой и встал из-за стола. У него была привычка расхаживать взад и вперед, когда он принимал какое-то важное решение. Подчиненные, оставшиеся на своих местах, молчаливо следили за ним.
