Нам оставалось десять дней полета.
* * *
Пересечение границы меня разочаровало. Мы прошли таможню с досмотром на нашей стороне и полетели дальше. Через несколько часов мне стало интересно, а где, собственно говоря, китайские погранцы. Вэнь похихикал и ответил: разумеется, в порту прибытия. Вот делать им больше нечего, как ловить корабли с нашей стороны. У них задача — не выпускать из страны своих граждан. А чужие — да пусть идут. Все равно не выживут.
Посадили нас прямо на столичной планете, собственно, в Пекине. Что бы там ни говорил Вэнь, а я пришла к выводу: у китайцев своеобразный взгляд на контрразведывательные мероприятия. То ли им интересней ловить шпионов, чем принимать рутинные превентивные меры, то ли я чего-то важного не понимаю.
Стартово-посадочный стол выглядел как бетонная равнина. Далеко на горизонте угадывались очертания ангаров, в безопасном отдалении от стола выстроился небольшой оркестрик, перед ним — офицеры, ответственные за встречу, в парадных мундирах и белых перчатках, за ним — шеренга спортсменов обоего пола, с флагами Шанхая, Земли, Клариона и Сонно. Еще дальше застыли черные лимузины. Много. Впрочем, и нас ведь тоже было немало.
Я вышла с сыном на руках, рядом шел Вэнь с Василисой на поводке, с другой стороны шагала безумно элегантная и слегка поддатая — я не уследила — Валери с котом Барсиком. От яхты Августа, которая рядом с моей казалась горой, медленно выдвигалась вторая процессия — рослый Август в килте, под руку с Анной в снежно-белом шифоновом платьице, его прислуга… Мы встретились издали взглядами, кивнули друг другу равнодушно и приготовились к церемонии официальной встречи. Анна старательно пряталась за Августа, чтобы не видеть Василису. Вот и славно.
Персонал сам, без приказа, деловито и уверенно выстроился за нашими спинами — я даже оглянулась посмотреть, не встали ли они по росту, а то мало ли что китайцы подумают. Только сейчас я до конца поняла, каких своеобразных людей и инородцев мы с Августом предпочитаем брать на работу. Допустим, меня такую загадочную Август нанимал — понятно, зачем. Но если у него даже повар отставной терминатор, а у меня даже экономка — сержант, это повод задуматься. И любимая собака у нас не собака, а черт знает что…
Чеканя шаг, к нам приблизилась троица офицеров. Приветственная речь на неплохом федеральном, правда, в слегка устаревшей стилистике, затем — неформальные представления.
— Полковник Сун, — назвался старший, — Сун Цзымин. Мне поручено быть вашим постоянным переводчиком. Иногда меня будут подменять мои подчиненные, — он показал на двух офицеров помоложе. — Можете обращаться к ним «товарищ переводчик».
Понятно. Кое-кто счел, что те ребята язык знают хорошо, но слишком низкого роду, чтобы мы запоминали их имена.
Лимузины подъехали вплотную, нас рассадили по машинам, погрузили багаж. При посадке случилась небольшая заминка, поскольку по плану мне и Вэню отвели места в одном лимузине с Августом, но с ним рвалась Анна, а со мной рвалась Василиса, и в одну машину этих двух дам усаживать было нельзя.
К моему удивлению, Август принял решение в пользу Василисы, велев Анне ехать в другой машине. Она скорчила недовольную мордашку, окинула меня злобным взглядом, но подчинилась.
Я, улучив момент, когда наши переводчики отвлеклись на погрузку, сказала Августу:
— А я уже готовилась, что всех переводчиков будут звать Ли Чанами.
— Они не посмеют, — возразил Вэнь.
— А что, в этом есть нечто оскорбительное? — удивился Август.
— Это вроде внутренней гильдейской клятвы. Для безопасников, которые работают с иностранцами. Однажды турист оказался террористом-одиночкой. Его сопровождал лейтенант-стажер. Они летели лайнером, битком набитым людьми, и лейтенант увидел, как его подопечный достал бомбу. Лейтенант выхватил бомбу, а рядом был грузовой тамбур — он прыгнул туда, открыл внешний люк, и его вместе с бомбой вытянуло за борт. Никто не погиб, кроме того лейтенанта и террориста, которого затоптали пассажиры. Лейтенанта звали Ли Чан. С тех пор все переводчики называют это имя, как бы говоря: они помнят ту трагедию, видят в туристе врага и каждую секунду готовы его убить.
— Хм, — сказал Август. — Я слышал эту историю, но с другой концовкой. Лейтенант схватил террориста и вместе с ним выпрыгнул с борта. В воздухе оба взорвались. Я только имени того героя не слышал.
— Да легенд много, — согласился Вэнь. — Важно, что «Ли Чан» — это угроза. Нам угрожать не посмеют.
Везли нас долго. Сначала по пустынной трассе, потом — через пригородные кварталы, а затем дорога нырнула в тоннель, и двадцать минут за окнами ничего не менялось. Вынырнула трасса уже в парке. Затем нас проверили на КПП, мы миновали несколько стен и въехали в следующий парк. Еще десять минут — и лимузины остановились на громадной парковке перед трехэтажным зданием причудливого, но вовсе не традиционно-китайского дизайна.
— Коттедж, назначенный для вашей группы, — сказал Сун Цзымин. — С вами будет проживать еще сенатор Кимберли Тако с сопровождающими лицами. Она прибывает завтра. Ее апартаменты на первом этаже, поскольку она пожилая женщина. Я всегда буду в холле, в комнате слева от входа. Обслуга немного владеет федеральным. Вы можете обедать в большом зале, а можете в своих апартаментах…
Он вел нас по лестницам и коридорам, быстро объясняя, как пользоваться «коттеджем». Мои апартаменты оказались в конце восточного коридора, а комнаты Августа в конце западного. Вот и хорошо. Чем дальше, тем лучше.
— Через два часа — первая встреча в вашей рабочей программе, — сообщил Сун Цзымин. — Я зайду за вами, лорд Маккинби, леди Берг. — Помолчал. — И майор Ким.
Я переглянулась с Августом. Вообще-то мы прилетели на сутки раньше срока, и никаких встреч у нас сегодня не назначено.
— Потому-то она и первая, что такие встречи не планируются, — объяснил Сун Цзымин и удалился.
— Делла, — сказал Август, — деловая форма одежды, Вэнь — военная, со знаками различия и орденской планкой.
— Есть, сэр, — ответили мы с Вэнем. Хором.
* * *
Мы вошли и сдержанно поклонились. Так, как подобает хорошо воспитанным людям, которые пришли в дом к уважаемому человеку. В конце концов, нам не назвали титул — значит, будем просто вежливыми.
Комнату я вспомнила по описанию Фомичева; стол, сервированный для чая, наверняка был тот же. И нашего хозяина, китайца лет тридцати пяти или сорока, я узнала сразу. Пожалуй, Август неправ; он нефотогеничен. На фото он был симпатичен, импозантен, интересен. В жизни оказался просто красавцем, причем явно одухотворенным красавцем. Уж на что я равнодушна к внешности других рас — и то почувствовала, как сердце забилось сильнее. Впрочем, эстетическое удовольствие никто не отменял.
Молодой император коротко скомандовал прислуге удалиться и закрыть двери. Потом жестом предложил нам стулья.
— Лорд Маккинби, — сказал он, — леди Берг.
